Городские историки

Золотое кольцо как бренд Проезжая самостоятельно по маршруту Золотого кольца, мы вскоре поняли, что его как такового не существует. По факту в наши дни это лишь проект Ярославля и московских турфирм, которые под ширмой единого бренда объединили различные города. Тур-маршрут реализуется по большей части в автобусных путешествиях из Москвы. Типичная картина – рои туристов, выбегающих из чартерных автобусов, десятками припаркованных у знаковых объектов типа Ростовского кремля или Золотых ворот во Владимире. Значимую роль еще играют круизы на теплоходах и автомобильные туры. Казалось бы, это должно было сформировать единую репрезентацию маршрута или, по крайней мере, устойчивую идентификацию с ним. Однако, позднесоветский нарратив Золотого кольца сегодня распадается на различные местные стратегии продвижения локальных идентичностей, которые зачастую никак не связываются с общей риторикой о маршруте. Не так просто найти дискурсивные маркеры Золотого кольца: вы практически не встретите книг, какие-либо брошюры, вывески или символику о маршруте. Во Владимире мы ничего не нашли, кроме знака при въезде в город, в Суздале – футболку и памятный знак, а в Переславле – название ресторанчика. Похоже, что местные креативные сообщества скорее дистанцируются от ярлыка Золотого кольца, предпочитая искать символический ресурс в локальности. А информационно-туристические центры в городах также скорее нацелены на туризм внутри своих областей, игнорируя общий бренд. Главным исключением является Ярославль, который на каждом шагу позиционирует себя как «Столица Золотого кольца». Но это вычурное и пёстрое брендирование на улицах даже раздражает, поскольку никак не подтверждается тур-инфраструктурой: для самостоятельных туристов отсутствует хоть какая-либо навигация по рейсовым автобусам в пределах области, вы легко можете перепутать автовокзалы или нормально не купите билет онлайн. А при обращении в Яроблтур вам сообщают, что никаких туров внутри региона у них нет. Прав ли тогда Ярославль, продолжая делать ставку на известный бренд?

Золотое кольцо: с чего все начиналось Перед публикацией постов-репортажей о Золотом кольце, городские историки хотят сказать пару слов о недавней книге Екатерины Болтуновой и Галины Егоровой Территория и история: позднесоветские проекты «Города-герои» и «Золотое кольцо». Чтение этой работы во время тур-поездки по древним центрам вдвойне усиливает эмоциональное воздействие от увиденного. Так что если вы планируйте объездить города Золотого кольца, то прежде – прочитайте книгу. Авторы показывают, что реальный поворот к историческому наследию Древней Руси начался в период ВОВ, когда этот процесс стал частью осознания массовой утраты памятников во время войны. Активизация русского национального дискурса в первую очередь в среде интеллигенции и научного сообщества непосредственно проявилась осенью 1944 г. при разработке беспрецедентного проекта по превращению Суздаля в город-музей. Однако только с организацией в 1965 г. Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры многие предложения по сохранению культурного наследия оформились в реальный проект туристического маршрута Золотое кольцо. В конце 1960-х гг. последовало обсуждение всевозможных вариантов маршрута. Сам тур, естественно, центрировался вокруг Москвы, где он начинался и где заканчивался. Первое место в проекте было отведено Владимиру и Суздалю, а один из авторов идеи Золотого кольца журналист Юрий Бычков предлагал начинать путешествие именно с этих городов, хотя официальные путеводители ими маршрут завершали. При этом наибольшие сомнения вызывало включение Иванова, Углича и Костромы. Тем не менее основой проекта стали 9 городов. В 1970-е гг. Ярославль вышел на лидирующие позиции, в основном за счет инициативы местных властей и общественности. Регион был заметной локацией для съемок известных фильмов и активно продвигал тематику космоса как родины В. В. Терешковой. Суздаль также оставался суперзвездой Золотого кольца, а Владимир несколько затерялся. Историки отмечают, что эта иерархия во многом сохраняется и сегодня.

Золотое кольцо России: серия репортажей Неделю назад городские историки совершили почти двухнедельную поездку по маршруту Золотого кольца России: Переславль-Залесский – Ростов Великий – Углич – Рыбинск – Ярославль – Кострома – Иваново – Суздаль – Боголюбово – Владимир. Путешествие было очень ярким и весьма показательным для понимания развития как городского туризма, так и российской урбанистики в целом. Поэтому в этом увлекательном пути мы делали заметки на полях, и по итогу решили опубликовать на канале нашу рефлексию в новом формате репортажей. Так что в ближайшие недели вас ждет серия постов о городах Золотого кольца – вначале расскажем об общих впечатлениях, связанных с городскими репрезентациями этого туристического проекта, а затем представим 5 успешных кейсов сохранения и продвижения городской истории, которые будут полезны как для городских активистов и управленцев, так и для городских исследователей. P.S. Форзац книги Виталия Попадейкина и Владимира Струкова «Золотое кольцо», 1975 г.

Джентрификация: какую модель выбрать? Социальные ученые под джентрификацией обычно понимают возвращение среднего класса в бывшие промышленные/центральные городские районы с сопутствующей ревитализацией общественных пространств и зданий. На Западе следствием этого процесса является вытеснение местных жителей. Автор термина Рут Гласс считала ключевым именно этот аспект, фиксируя в нач. 1960-х гг. исключение рабочих семей из центра Лондона. В итоге сложилось две точки зрения на джентрификацию: одна называет ее порождением неравенства и инструментом капиталистов – банкиров и девелоперов, стремящихся захватить землю в центре городов; вторая – интерпретирует ее скорее как проявление социальной интеграции. Понятное дело, что реальность российских городов – иная. Джентрификация по-российски в большинстве случаев сводится к повторному использованию недвижимости без вытеснения местных сообществ, которых просто нет в развалинах промзон. Однако даже у нас она может приводить к определенной социальной напряженности. Так, ревитализируемые лофт-пространства нередко становятся только территорией джентри – хипстеров и богачей, когда площади занимают кофейни с капучино, мастерские для художников, торговля или бизнес. Часто это вызывает отторжение у соседей и обычных граждан. Несколько иначе исследователи оценивают студентов как проводников джентрификации. Превращение бывших фабрик и заводов в образовательные пространства, например для вузов, обладает наиболее инклюзивным потенциалом. В этом отношении проект джентрификации Большой Ивановской мануфактуры через образовательную модель не имеет аналогов в России. До его реализации еще долго, поэтому пока наслаждаемся тем, что центр Иваново украшает эстетика руин. Сейчас можно посмотреть и на другие модели джентрификации, которые реализуются в рамках Золотого кольца России: торговая (Рольма – Ростовская льняная мануфактура) и хипстерская (Фабрика музыкальных инструментов во Владимире). Это, конечно, лучше, чем ничего, но кажется весьма шаблоным, которому не хватает разнообразия.

Большое дело - уважаемые коллеги из Уральского государственного архитектурного университета взялись за архиважную тему. Ведь мало кто знает - Свердловск (точнее, его город-спутник Березовский) - родина отечественного панельного домостроения. Презентация завтра, но даже если не попадете на нее - настоятельно советую обратить на книгу внимание

Городские историки из Екб приходите сегодня на презентацию книги о становлении советского крупнопанельного домостроения. Важно, что речь пойдет не о хрущевках, как мы привыкли, а о панельных малоэтажках👇 И заодно и подписывайтесь на канал Уральский индустриозавр, который рассказывает о российской гражданской и промышленной архитектуре 🏢🏭

Непонятая история джентрификации Городские историки побывали в Иваново. Как кажется, весь город должен жить обещанием джентрификации, связанной с проектами редевелопмента Большой Ивановской мануфактуры. В то время как о российских вариантах этого процесса мы с вами вообще мало что знаем, на Западе эта тема – одна из ведущих в Urban Studies. Для историков особенно заметной стала недавняя книга профессора Денниса Гейла с провокационным названием Непонятая история джентрификации: люди, планирование, сохранение среды и городская реновация (1915–2020 гг.). В монографии ученый указывает на необходимость удревнить феномен повторного использования недвижимости, в рамках которого вытесняются местные сообщества. Урбанисты, как правило, датируют начало джентрификации 1970-ми годами. С точки зрения Гейла, современный период следует называть «развитой джентрификацией», а по-настоящему само явление родилось еще в годы Первой Мировой войны. Эту раннюю форму он определяет как «зачаточная джентрификация». На примере районов Джорджтаун в Вашингтоне, Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке и Бикон-Хилл в Бостоне Гейл показывает, что обновление городских исторических центров осуществлялось силами отдельных домовладельцев, сохранявших многие ветхие дома, тогда как городские власти хотели их просто снести. По его мнению, даже субурбанизация 1920–1950-х гг. обладала определенной формой джентрификации, когда средний класс, переезжавший в пригороды, выбирал для нового жилья более старые, плотные и менее автомобилизированные районы. При этом зачаточная джентрификация имела расовую подоплеку – белые пытались отобрать у афроамериканцев старую городскую недвижимость. В этой борьбе городские управленцы встали на сторону белых. Тем самым, «не было бы счастья, да несчастье помогло», и муниципалитеты осознали значимость возвращения исторических центров в городскую жизнь. В итоге в 1970-е гг., при поддержке местных властей, джентрификация стала процессом, в большей степени обусловленным интересами крупных девелоперов, чем индивидуальных домовладельцев.