BraveNewWorld

Для меня главная память о 90х больше не о живущих, а о мертвых. Сколько народу тогда полегло, пропало, не счесть. Перед глазами просто проходят знакомые школьных лет, не вернувшиеся из 90х по разным причинам.Настоящий "бессмертный полк" можно вывести из жертв этого времени. Возможно, поэтому эта эпоха так всех цепляет - коллективной травмой вытесненной памяти о мертвых, которая сегодня возвращается новыми галереями погибших.

Дочитал интересную книгу Сергея Сергеева «Русское самовластие. Власть и ее границы. 1462-1917». Это масштабный обзор русской истории, главным предметом которого является один и тот же постоянно воспроизводившийся политический принцип власти - это система организованного произвола, в которой абсолютно безграничными правами обладает только монарх. Собственно, и правом это тоже назвать нельзя - так как право («легальный дискурс») отсутствует как таковое. Его заменяет абсолютная, не связанная ничем, воля одного человека, имеющая сакральный статус. Общество, над которым возвышается эта фигура, бесформенно, аморфно. Сословия, договорные отношения, любые формы представительства здесь практически полностью отсутствуют. Единственное, что собирает и держит социальное целое, фактически состоящее из рабов разного достатка - деспотическое государство, эти «вериги русского народа» (по выражению Константина Леонтьева). Этот принцип берет свое начало во времена ордынского ига, когда князь теряет всякую зависимость от внутреннего договора со своими подданными. Затем, начиная с Ивана III, утверждается принцип абсолютной власти царя, несравнимый с любой европейской страной. На протяжении столетий этому принципу не противостоял всерьез ни один альтернативный проект. К ним, как показывает Сергеев, нельзя отнести ни Земской собор 17 века, ни «верховников» 18го. Самовластие оставалось неизменным в своих основных чертах и после Петра I и Александра II. Крах этой системы в 1917 году наступил, в первую очередь, в результате военной катастрофы и самораспада. Впрочем, как считает Сергеев, большевики позже фактически в новой форме восстановили самовластие, которым мы все наслаждаемся и сегодня. У книги, которая является полным антиподом утвержденной сегодня Путиным концепции единого стандарта национальной истории, как мне кажется, есть все шансы занять важное место в подпольной библиотеке русского диссидента эпохи «сво». При этом, что все ее вышеперечисленные тезисы не только не являются новыми, но и опираются на старую линию критики государства, восходящую к Чаадаеву, славянофилам и народникам. Это традиция мысли, которая была сосредоточена на выявлении антагонизма между государством и народом, взгляде на историю России как нескончаемый поток насилия. Сергеев как бы суммирует эту линию, добавляя ей большое количество красок и свидетельств. Однако главное, что отличает «Русское самовластие» от революционной критики прошлого - собственно, отсутствие какой-либо революционной перспективы, выявлении на каждой странице истории деспотизма контр-истории сопротивления. Для народников жестокое уничтожение государством личностного начала приводило к рождению новой радикальной субъектности, восставшей вопреки всему освобожденной личности. Для марксистов (например, Покровского) - классовую борьбу низов, вытесненную историю сопротивления и восстаний. Без этой альтернативной линии описание «самовластия» приобретает характер рока, некой скрытой структуры, обнаруживающей себя снова и снова. Узнавать в чудовищном прошлом чудовищное настоящее - слабая мотивация для борьбы за иное будущее. Так что читателям останется делать эти выводы самостоятельно. Тем более, материала для этого, благодаря книге Сергеева, вполне хватит.

О личном. У меня радикально конечно изменился основной круг чтения за эти два года. В России до войны: социальная и политическая теория на английском. Последний год в Америке: Проханов, Дугин, Мединский, Фурсов и т.п. Вот за Старикова засесть сейчас придётся. Тяжело, но верно движется работа над нашей с Ильей Матвеевым книга о войне и идеологии в путинской России..

Вообще, совершенно непонятно, как для Дугина сочетается теологический реализм (невозможный без всемирной Церкви как высшего, универсального авторитета) и "многополярный мир" с разными автономными логосами. Типичное для него дешевое шарлатанство, монтаж фрагментов чьих-то чужих идей ради сиюминутного политического эффекта.

Поиски «идеологии Путина» как системы взглядов, опирающейся на каких-то конкретных авторов или доктрины, постоянно скользят по поверхности, упуская материальное содержание всякой идеологии. Противоречия в идеологии как повседневной практики, ритуала, абсолютно естественны и необходимы. Сила идеологических утверждений - в их непоследовательности, так как только через нее проявляется подлинный суверенитет власти, ее постоянно осуществляемое право решать - что является истинным в каждой конкретной ситуации. Такие решения интеллектуально эклектичны и представляют ассамбляж самых разных идей, который всякий раз, тем не менее, должен совпадать с господствующим в обществе самоочевидным «здравым смыслом». В этом плане Путин - абсолютный номиналист, так как идеи для него представляют бесконечное множество разрозненных объектов, вещей, которые не складываются ни в какой особый, высший, сверхчувственный порядок, неподвластный суверену.

В свете дугинского интервью ждем объявления номинализма экстремистской организацией и санкций против Оккама с Дунсом Скоттом

Прослушал тут курс лекций Мединского по русской истории. Думаю, это очень интересный пример, как работает идеология через материальные структуры реальности. Вся история для Мединского состоит строго из последовательности князей и царей. Каждый из них продолжает присутствовать среди нас сегодня в образе памятника. Какие-то памятники появились давно («помните, величественного Долгорукого на Тверской?»), а какие-то открывал сам Мединский. Например, Александра Невского на Чудском озере, с дружинниками (у которых лица псковских десантников - только в чей-то очень больной мозг могла прийти эта идея). Или князя Игоря на Луганщине («там прекрасная современная подсветка»). РВИО Мединского - это машина освоения госзаказа, задача которой - оставлять везде свои следы, размечать, картографировать пространство прошлого. А заказчик в итоге получает гарантированное место в бесконечной славной истории царей. Все это на самом деле составляет и подлинную, материальную историю России - в которой государство экспроприировало население, превращая добычу в памятники и надгробия.

Вообще, ревизия 90-х не может обойти и такой фигуры, как Зюганов. Это человек, который стоял у истоков ельцинской-путинской системы политической коррупции. Еще на заре истории КПРФ, в начале 90-х, он победил в кремлевском кастинге на лидера управляемой оппозиции, готового всегда предавать своих избирателей и отказываться от электоральных побед. Переизбрание Ельцина в 1996-м было бы невозможно без такого партнера. Сделка Зюганова с Кремлем в тот момент - отказ оспорить результаты выборов в обмен на гарантии для «красных губернаторов» (большинство которых позже перебежит в «Единую Россию») и постов для своей фракции в Госдуме - по значению для политической истории страны вполне сравнима с «залоговыми аукционами». Эти два продажных клоуна, Зюганов и Жириновский, очевидно несут прямую ответственность за нынешнюю диктатуру. Так что фильм про них тоже давно снимать пора. 

Начиная с 48й минуты тут можно посмотреть мой комментарий к 300-летию Канта, последним выступлениям губернатора Алиханова, и странному месту кантовского наследия в современной России https://www.youtube.com/watch?v=fhhNjBPkN-4&t=4570s