Главред во время чумы

Пишу заметки в заброшенном сельском интернате, куда нас сегодня пустили переночевать. Два этажа в деревянном доме 1950-х годов постройки. По походным меркам условия шикарные. Есть раковина с зеркалом, матрасы на полу и даже чистое постельное белье. Ну и просторнее кабинета у меня еще не было.

Вымокли к чертям в этом лесу. Как пойдём дальше (впереди 300 км) не представляю. На фото мемориал и герой Пустышкин

Ушла пешком на север в поисках героев для ТД и чтобы посмотреть, как люди живут. Ладно, еще чтобы размять зад, потому что сидячая работа убивает. В первый же день в Вельске познакомилась с местным 70-летним активистом Валентином Пустышкиным. С 2019 года Валентин практически в одиночку ухаживает за могилами неизвестных заключенных Севдвинлага, умерших в период с 1941 по 1945 годы при строительстве ж-д магистрали Коноша-Котлас. Захоронение нашли еще в 1989 году и обтянули место проволокой. В 2004-м местные активисты установили забор и поклонный крест. В 2019-м году Пустышкин пошел за грибами и увидел, что забор упал, а деревянные колья, воткнутые в холмики могил, сгнили. И начал ухаживать за этим местом, превратив его в мемориал. Валентин поднял забор, пригласил батюшку, чтобы освятить место и нашел средства на деревянные кресты, которые установил на каждой могиле. 120 холмиков -- 120 крестов. И на каждом -- искусственные цветы. Денег у Пустышкина не много, а букеты для 120 могил стоят не дешево. Он покупал их постепенно, а теперь каждую весну “чинит” и моет. Поправляет согнутую проволоку, лепестки и листья. Вытирает от грязи. Говорит, что цветы -- это важно. “Вы приходите на это место и видите, что оно ухоженное, что эти люди кому-то нужны. И настроение становится лучше”. По архивам и живым свидетельствам пенсионер собрал все, что известно о Севдвинлаге. Написал тексты и разместил их на баннерах, которые за свой счет заказал и установил. А потом начал обзванивать всех, кого знает в районе -- собирать людей почтить память погибших. Продвижением Прилукского мемориала, вовлечением людей в сохранение памяти о погибших он и занимается уже почти пять лет. Водит в лес походы, созывает людей на субботники. Много пишет на своей странице в ВК, там же собирает деньги на мемориал -- люди переводят в среднем по 100-300 рублей, Валентин вкладывает много своих средств. Желающих помогать Пустышкину почти не осталось. “Все помёрли, -- говорит он. -- Вот недавно с помощником чинили забор, я ему говорю: “Володя, ставь так, как будто в последний раз. Потому что лет десять он простоит, а тебе тогда уже будет 85 лет. Вряд ли ты в этом возрасте будешь ставить новый”.  А он взял и помёр через три месяца…” На вопрос, зачем ему это надо, Пустышкин отвечает, загибая пальцы: “Во-первых, просто нехорошо, что к этим людям на могилы никто не приходит, что они брошены. Многие из них были осуждены безвинно. Они заслуживают, чтобы о них помнили, чтобы за ними смотрели. Во-вторых, мои бабушка и дедушка без вести пропали во время войны. Возможно за ними кто-то сейчас так же ухаживает, как я за этими могилами. В-третьих, личности некоторых людей мне удалось установить, и я надеюсь установить других тоже. А в последних, они все мои. Они там ревут, когда я долго не приезжаю. Я их слышу, всех этих людей”.

Вымокли к чертям в лесу. Как пойдём дальше, не представляю. Герой и мемориал - на фото.

Ушла пешком на север в поисках героев для ТД и чтобы посмотреть, как люди живут. Ладно, еще чтобы размять зад, потому что сидячая работа меня убивает. В первый же день в Вельске познакомилась с местным 70-летним активистом Валентином Пустышкиным. С 2019 года Валентин практически в одиночку ухаживает за могилами неизвестных заключенных Севдвинлага, умерших в период с 1941 по 1945 годы при строительстве ж-д магистрали Коноша-Котлас. Захоронение нашли еще в 1989 году и обтянули место проволокой. В 2004-м местные активисты установили забор и поклонный крест. В 2019-м году Пустышкин пошел за грибами и увидел, что забор упал, а деревянные колья, воткнутые в холмики могил, сгнили. И начал ухаживать за этим местом, превратив его в мемориал. Валентин поднял забор, пригласил батюшку, чтобы освятить место и нашел средства на деревянные кресты, которые установил на каждой могиле. 120 холмиков -- 120 крестов. И на каждом -- искусственные цветы. Денег у Пустышкина не много, а букеты для 120 могил стоят не дешево. Он покупал их постепенно, а теперь каждую весну “чинит” и моет. Поправляет согнутую проволоку, лепестки и листья. Вытирает от грязи. Говорит, что цветы -- это важно. “Вы приходите на это место и видите, что оно ухоженное, что эти люди кому-то нужны. И настроение становится лучше”. По архивам и живым свидетельствам пенсионер собрал все, что известно о Севдвинлаге. Написал тексты и разместил их на баннерах, которые за свой счет заказал и установил. А потом начал обзванивать всех, кого знает в районе -- собирать людей почтить память погибших. Продвижением Прилукского мемориала, вовлечением людей в сохранение памяти о погибших он и занимается уже почти пять лет. Водит в лес походы, созывает людей на субботники. Много пишет на своей странице в ВК, там же собирает деньги на мемориал -- люди переводят в среднем по 100-300 рублей, Валентин вкладывает много своих средств. Желающих помогать Пустышкину почти не осталось. “Все помёрли, -- говорит он. -- Вот недавно с помощником чинили забор, я ему говорю: “Володя, ставь так, как будто в последний раз. Потому что лет десять он простоит, а тебе тогда уже будет 85 лет. Вряд ли ты в этом возрасте будешь ставить новый”.  А он взял и помёр через три месяца…” На вопрос, зачем ему это надо, Пустышкин отвечает, загибая пальцы: “Во-первых, просто нехорошо, что к этим людям на могилы никто не приходит, что они брошены. Многие из них были осуждены безвинно. Они заслуживают, чтобы о них помнили, чтобы за ними смотрели. Во-вторых, мои бабушка и дедушка без вести пропали во время войны. Возможно за ними кто-то сейчас так же ухаживает, как я за этими могилами. В-третьих, личности некоторых людей мне удалось установить, и я надеюсь установить других тоже. А в последних, они все мои. Они там ревут, когда я долго не приезжаю. Я ихВ первый же день в Вельске познакомилась с местным 70-летним активистом Валентином Пустышкиным. С 2019 года Валентин практически в одиночку ухаживает за могилами неизвестных заключенных Севдвинлага, умерших в период с 1941 по 1945 годы при строительстве ж-д магистрали Коноша-Котлас. Захоронение нашли еще в 1989 году и обтянули место проволокой. В 2004-м местные активисты установили забор и поклонный крест. В 2019-м году Пустышкин пошел за грибами и увидел, что забор упал, а деревянные колья, воткнутые в холмики могил, сгнили. И начал ухаживать за этим местом, превратив его в мемориал. Валентин поднял забор, пригласил батюшку, чтобы освятить место и нашел средства на деревянные кресты, которые установил на каждой могиле. 120 холмиков -- 120 крестов. И на каждом -- искусственные цветы. Денег у Пустышкина не много, а букеты для 120 могил стоят не дешево. Он покупал их постепенно, а теперь каждую весну “чинит” и моет. Поправляет согнутую проволоку, лепестки и листья. Вытирает от грязи. Говорит, что цветы -- это важно. “Вы приходите на это место и видите, что оно ухоженное, что эти люди кому-то нужны. И настроение становится лучше”.

По архивам и живым свидетельствам пенсионер собрал все, что известно о Севдвинлаге. Написал тексты и разместил их на баннерах, которые за свой счет заказал и установил. А потом начал обзванивать всех, кого знает в районе -- собирать людей почтить память погибших. Продвижением Прилукского мемориала, вовлечением людей в сохранение памяти о погибших он и занимается уже почти пять лет. Водит в лес походы, созывает людей на субботники. Много пишет на своей странице в ВК, там же собирает деньги на мемориал -- люди переводят в среднем по 100-300 рублей, Валентин вкладывает много своих средств. Желающих помогать Пустышкину почти не осталось. “Все помёрли, -- говорит он. -- Вот недавно с помощником чинили забор, я ему говорю: “Володя, ставь так, как будто в последний раз. Потому что лет десять он простоит, а тебе тогда уже будет 85 лет. Вряд ли ты в этом возрасте будешь ставить новый”.  А он взял и помёр через три месяца…” На вопрос, зачем ему это надо, Пустышкин отвечает, загибая пальцы: "Во-первых, просто нехорошо, что к этим людям на могилы никто не приходит, что они брошены. Многие из них были осуждены безвинно. Они заслуживают, чтобы о них помнили, чтобы за ними смотрели. Во-вторых, мои бабушка и дедушка без вести пропали во время войны. Возможно за ними кто-то сейчас так же ухаживает, как я за этими могилами. В-третьих, личности некоторых людей мне удалось установить, и я надеюсь установить других тоже. А в последних, они все мои. Они там ревут, когда я долго не приезжаю. Я их слышу, всех этих людей".

Такое чувство, будто мышь родила гору. Отстаиваю свою возможность иногда писать. Понимаю, что собирать материал кайф, а писать теперь невыносимо. Написал абзац — отвлекся, написал — отвлекся. То, что отвлекает, иногда выбивает из колеи и убивает весь писательский настрой. Я потом возвращаюсь к недописанному, смотрю на предложения, стираю к черту и пишу совсем другое. Зачем я так мучаюсь? Все еще зудит внутри, что вообще-то я корреспондент) Из, так сказать, веселого, мой диалог с редактором Инной. — Инна, там есть пара моментов, за которые я волнуюсь. Не прилетит ли героям? — Не волнуйся, до этого места они не дочитают. Не смотря ни на что люблю эту историю очень! https://takiedela.ru/2023/07/o-plokhom-ne-napishesh/

Заканчиваю материал про карельскую газету. Из расшифровки прекрасное: "-- Людям важно тему создать, а не просто сказать: напиши что-нибудь. А то они кивают и пропадают. Я потом спрашиваю: “Ну чего, где текст?” “А человек отвечает: “Я думаю”. И думает так пол-лета. Так что я бегаю по домам и упрашиваю: вот ты про это напиши, ты про другое". Же суи, же суи, только бегаю не по домам, а по личным чатам.

Иногда главреду приходят такие запросы, что главред три дня на них просто таращится.

С Ксюшей Лученко, которая взяла у меня это интервью, мы в процессе немножко ревели https://www.colta.ru/articles/revision/29723-evgeniya-volunkova-privilegii-u-teh-kto-ostalsya-v-rossii