Надежда Кондакова ПОЭЗИЯ НАШЕЙ ИМПЕРИИ. Вчера. Сегодня. Завтра.

*** Я никогда не хотела в ряду быть единицей, колесною спицей, в стаю сбиваться, лететь вереницей… Лучше уж петь одинокою птицей в секторе частном, в заросшем саду Так и сбылось. И когда я уйду, вы не снимайте стихи мои с полок и не пишите в ФБ ерунду. Путь мой был тяжек и горек, и долог и ни один не откроет геолог той, переплавленной жизни руду… Только узнают простые синички сумрачных дней вереницу мою, дней золотых обгорелые спички - только синички у Бога в Раю… 15.07.2024 Переделкино - Оптина Пустынь

ВНОВЬ В ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ… ДНИ ДОСТОЕВСКОГО.

10 ЛЕТ НАЗАД УМЕР ВЛАДИМИР ЛЕОНОВИЧ, ПОЭТ НА РОДИНУ Вся ты в яблоках, как я в облаках – искушения не осилю, мне до святости не домучиться. Господа, хоронить Россию не получится. Красоты такого запаса хватит на пять колен. Мне до смертного часа этот плен. Мне волос твоих грива – Золотая Орда. Мне холмы Кологрива, а не вам, господа.

Для всех нормальных людей, патриотизм - такое же естественное состояние, как любовь к своим родителям, а для негодяев это действительно последнее прибежище. И мы сейчас это наблюдаем воочию. Негодяи, которые разрушали и грабили нашу страну, сдавали ее в утиль и продавали за бесценок, схватились за патриотизм, как соломинку, чтобы остаться при власти. Я именно так пониманию эту фразу о «последнем прибежище негодяя». А ложная интерпретация этой фразы в «святые девяностые» - тоже очевидное негодяйство.

А ведь было время, когда эта фраза про «прибежище негодяя» на нас сыпалась из каждого утюга https://www.kommersant.ru/doc/382377 https://t.me/leventallive/2425

1 июля 1940 года в селе Матвеев Курган Ростовской области родился Борис Терентьевич Примеров — советский поэт, житель Переделкино. Первые стихи Примерова были опубликованы в Ростове-на-Дону. «Примеров был один из тех редких людей, кого Бог поцеловал на творчество», - так говорил о нем литературный критик Владимир Цыбин. В 1968 году Борис Примеров стал членом Союза писателей. В 1971 году окончил Литературный институт. Автор лирических сборников «Синевой разбуженное слово»; «Стою на земле»; «Некошеный дождь», «Поющее лето»; «Румянец года», «Весенний гость», «Наедине с родимым небом», «Талая заря»; «Вечерние луга». Был женат на Надежде Кондаковой. В Литературной газете за 27 июня 2018 года опубликованы воспоминания Надежды Васильевны, и она по сей день живет в Переделкино. Привожу здесь несколько отрывков из публикации. «Мы подали заявление в Тимирязевский отдел ЗАГС, что неподалёку от общежития. Весть о том, что Борис Примеров женится, мгновенно облетела Литинститут. Гостями на этой знаменитой студенческой свадьбе, был весь 4-й курс и почти весь преподавательский корпус. А также наиболее близкие друзья Бориса, которые позже стали и моими друзьями. Это Владимир Николаевич Соколов со своей тогдашней женой, яркой манекенщицей Ираидой, которую он отбил у поэта Лугового, и совсем ещё без налёта секретарской бронзовости – темпераментный Егор Исаев с милой и домашней женой Женей. … Сохранилась единственная и странная фотография из загса – на ней мы с Борисом стоим, застенчивые, торжественные, растерянные, смотрим как бы в разные стороны. Справа от нас – с гривой чёрных кудрей печальный Саша Вампилов (он утонет в Байкале через два с половиной года), а слева – блестящая филологиня и отличница Юля Бойчук, которая, окончив аспирантуру, добровольно уйдёт из жизни, тоже довольно скоро. Наш брак проживёт 26 лет, 4 месяца и два дня. Вокруг трагической добровольной смерти Бориса Примерова было много фальшивых слухов и недоговоренностей, но никто, кроме самых близких, не знает истинной причины и мотивов происшедшего в те ужасные дни. Известие о том, что 50-летие Победы будет праздноваться не на Красной площади, повергло его в шок. Хрупкая от природы нервная система поэта, склонная к депрессиям натура начиная с печальной осени 1993 года неуклонно набирала роковые для него обороты. В лучшие времена дело кончилось бы больницей и через месяц-другой – значительным улучшением общего психофизического состояния организма, но лучших времён уже не было"… 5 мая 1995 года Борис Примеров в Переделкино добровольно ушел из жизни, оставив предсмертную записку: «Три дороги на Руси: я выбираю смерть. Меня позвала Юлия Владимировна Друнина… Неохота жить с подонками: Лужковым и Ельциным… Опомнись, народ, и свергни клику… такого не было и не будет на белом свете». Похоронен Борис Терентьевич Приворов на Переделкинском кладбище. Я Русь люблю! А кто не любит Но я по-своему, и так, Что слышат всю Россию люди На песенных моих устах.

Армянский контур женских плеч, Когда вверху горели свечи, В твоих устах немела речь. Родная мать седого поля – Вся Новороссия при мне, Где неба, кажется, поболе, Чем где-то в стылой стороне, – Откуда холодом дохнуло, Лохматит космы камыша, Где в общем горе потонула Моя распятая душа. Чего же ждать? К чему стремиться? Иль бобылем на свете петь? – Несется мимо колесница, За ней хромому не поспеть. Предел, пробел, чертовский жребий Нависли над тобой и мной, Над тьмой нескошенного хлеба, Над мокрой черною страной. Ворона чахлая маячит, Перед забрызганным окном, А сердце вместе с далью плачет, Да вместе с далью – об одном. «Единственное - на потребу»! В кровавый час в который раз Раскинуло большое небо Свой золотой иконостас. Молюсь последним синим взглядом На облик и размеры дней, Где с ближним зарубежьем рядом Шли толпы кинутых теней. Они идут без сна на чудо – Узреть лачуги, явь и свет, Они идут земные люди, В страну, которой больше нет. Прощай, великая держава, Одна шестая часть земли, Которую на переправах Мы сообща не сберегли. 2 Как белые голуби, Как белые голуби Найду ль высоту? Стою я у проруби, Стою я у проруби На страстном посту. И слышится колокол, И слышится колокол Из водных аркад. Под сводом расколотым Под сводом расколотым Не Китеж ли град?!

1 июля 1938 года - родился русский поэт Борис ПРИМЕРОВ. Сегодня ему исполнилось бы 86. Он ушел в 56, незадолго до 57. Из всех привычных эпитетов типа «большой», «значительный», «выдающийся» и пр., я выбираю для него главным эпитетом - «настоящий». Да, это был настоящий поэт в том смысле этого слова, какое мы относим к вещам и явлениям природного происхождения. По сути, он и не мог быть никем иным на свете, кроме как поэтом. Он родился с невероятно трагическим мироощущением, и нести этот груз по жизни ему было ох, как нелегко. Нелегко было и всем, возле него приютившимся. У меня веселое начало И совсем трагический конец - написал он в одном из ранних стихотворений, и вся дальнейшая его жизнь вихрями крутилась вокруг да около этой трагедии. Этого не понимали одни, и этим ловко пользовались другие, впоследствии называвшими себя его «друзьями». Но друзей по сути у него никогда и не было, потому что на те горние вершины, где он обычно обитал, эти обычные люди подниматься не умели - не хватало “дыхалки”. Он жил в сочиненном им мире и страдал от несовпадения его с миром реальным. Довольно, поистерся путь, И мне одно осталось к лету - Жить выдумкой какой-нибудь, Все заменяющей поэту. Если бы мне было в 1969 году не 19, а, скажем, 29 лет, я бы никогда, наверно, не решилась выйти за него замуж, потому что мое ощущение жизни и моя природа было полностью противоположными. Я и сейчас, в реально трагедийном мире, в мире, принесшем мне столько горя и слез, настроена на все лучшее. Как говорится, отрицаешься ли катастрофы? Да, отрицаюсь! Долгие тридцать лет после ухода Бориса Терентьевича я пишу о нем то ли бесконечную книгу, то ли дневник, то ли воспоминания, то ли психоаналитику. То ли - все вместе. 26 лет, прожитых нами в одной семье, оказались счастьем (в котором и всего иного было вдоволь). Забылось все, помнятся только разговоры - волшебные литературные пиры - с утра до вечера. Была ли я ему - другом? Скорее - тоже нет. Хотя соответствовала этому, может быть, более всех других, ибо точно понимала, с кем и с чем имею дело. Было ли в этом литературное соперничество? Нет, ничуть! Жалость? Вряд ли. А слова любовь я и не произношу, потому что оно и объемнее и меньше того, что связывало нас. Во всяком случае и первый день нашей с ним близости и последний час его жизни могу рассказать по минутам. Мы были очень разными, но иногда мне казалось, что мы растем вместе, в целом, как одно дерево. Помянем же сегодня раба Божия Бориса - в надежде, что Господь простит ему все прегрешения, и среди всех главное… Отпевали мы его на девятый день, непосредственно у могилы, на Переделкинском кладбище, по благословению и разрешению Патриарха Алексия II, Ведал ли раб Божий Борис, что творил, в момент своего ухода?.. И да, и нет. Кажется, такое называют помрачением, то есть, явлением смещенного сознания и душевного потрясения. Добавлю к этому только одно: мы - пережили крушение нашей страны, он - нет. Сильное звено иногда оказывается самым слабым. P.S. И давайте перечитаем сегодня стихи поэта. Поэту ведь это всегда важно. Борис ПРИМЕРОВ ГОЛУБЬ Что так сердце молчаливо, Словно сумерки уже Наступили для прилива И отлива на душе? И мерещится мне плаха, Нота на большой крови, На которую без страха С веток смотрят соловьи. Молодые жены плачут, Потому, что как пятно, Их надежды и удачи Просятся на полотно. Но я боле не художник, Слух мой тяжко занемог, – Я только дождик У меня ни рук, ни ног. Я стучу о ржавый короб Трав осенних, серых плит. Я голодный, тощий голубь, Высотой своей убит. 1977 ПРОЩАЛЬНЫЙ ДИПТИХ 1. Прощай, простор неповторимый! По прихоти слепой совы Остался ты теперь без Крыма Без Украины и Литвы. Вокруг тебя во всю кричали Меридианы долготы И в письмах отправлялись дали, В печали перейдя на «ты». Как ухо, раковина в шуме, Забрасывая невода, Ловила Ригу и Сухуми И все другие города. Ты помнишь дружеские встречи,

28 июня 1867г. Достоевский посетил Тургенева в Бадене. Эта встреча довела их знакомcтво до окончательного разрыва, и с этого момента отношения их сделались открыто враждебными. Свою версию происшедшего Федор Михайлович изложил в письме поэту Майкову: "Признаюсь Вам, что я никак не мог представить себе, что можно так наивно и неловко выказывать все раны своего самолюбия, как Тургенев. И эти люди тщеславятся, между прочим, тем, что они атеисты! Он объявил мне, что он окончательный атеист. Но Боже мой: деизм нам дал Христа, то есть до того высокое представление человека, что его понять нельзя без благоговения и нельзя не верить, что это идеал человечества вековечный! А что же они-то, Тургеневы, Герцены, Утины, Чернышевские, нам представили? Вместо высочайшей красоты Божией, на которую они плюют, все они до того пакостно самолюбивы, до того бесстыдно раздражительны, легкомысленно горды, что просто непонятно: на что они надеются и кто за ними пойдет? Ругал он Россию и русских безобразно, ужасно. Но вот что я заметил: все эти либералишки и прогрессисты, преимущественно школы еще Белинского, ругать Россию находят первым своим удовольствием и удовлетворением. Разница в том, что последователи Чернышевского просто ругают Россию и откровенно желают ей провалиться (преимущественно провалиться!). Эти же, отпрыски Белинского, прибавляют, что они любят Россию. А между тем не только всё, что есть в России чуть-чуть самобытного, им ненавистно, так что они его отрицают и тотчас же с наслаждением обращают в карикатуру, но что если б действительно представить им наконец факт, который бы уж нельзя опровергнуть или в карикатуре испортить, а с которым надо непременно согласиться, то, мне кажется, они бы были до муки, до боли, до отчаяния несчастны. 2-е) Заметил я, что Тургенев, например (равно как и все, долго не бывшие в России), решительно фактов не знают (хотя и читают газеты) и до того грубо потеряли всякое чутье России, таких обыкновенных фактов не понимают, которые даже наш русский нигилист уже не отрицает, а только карикатурит по-своему. Между прочим, Тургенев говорил, что мы должны ползать перед немцами, что есть одна общая всем дорога и неминуемая — это цивилизация и что все попытки русизма и самостоятельности — свинство и глупость. Он говорил, что пишет большую статью на всех русофилов и славянофилов. Я посоветовал ему, для удобства, выписать из Парижа телескоп. «Для чего?» — спросил он. «Отсюда далеко, — отвечал я. — Вы наведите на Россию телескоп и рассматривайте нас, а то, право, разглядеть трудно». Он ужасно рассердился. Видя его так раздраженным, я действительно с чрезвычайно удавшеюся наивностию сказал ему: «А ведь я не ожидал, что все эти критики на Вас и неуспех „Дыма” до такой степени раздражат Вас; ей-богу, не стоит того, плюньте на всё». «Да я вовсе не раздражен, что Вы!» — и покраснел. Я перебил разговор; заговорили о домашних и личных делах, я взял шапку и как-то, совсем без намерения, к слову, высказал, что накопилось в три месяца в душе от немцев: «Знаете ли, какие здесь плуты и мошенники встречаются. Право, черный народ здесь гораздо хуже и бесчестнее нашего, а что глупее, то в этом сомнения нет. Ну вот Вы говорите про цивилизацию; ну что сделала им цивилизация и чем они так очень-то могут перед нами похвастаться!». Он побледнел (буквально ничего, ничего не преувеличиваю!) и сказал мне: «Говоря так, Вы меня лично обижаете. Знайте, что я здесь поселился окончательно, что я сам считаю себя за немца, а не за русского, и горжусь этим!» Я ответил: «Хоть я читал „Дым” и говорил с Вами теперь целый час, но все-таки я никак не мог ожидать, что Вы это скажете, а потому извините, что я Вас оскорбил». Затем мы распрощались весьма вежливо, и я дал себе слово более к Тургеневу ни ногой никогда". (Письмо А.Н.Майкову. 16(28) августа 1867. Женева) @FDostoevskiy