Vladimir Pastukhov

Владимир Путин попытался рассмотреть конституционную соринку в глазу Владимира Зеленского, не вынимая из своего глаза конституционного бревна. Видите ли, наш законник не обнаружил в Конституции Украины прямого указания на пролонгацию полномочий президента в случае отмены очередных президентских выборов в связи с введением в стране военного положения. Непорядок, ставящий под сомнение легитимность Зеленского. Какая прелесть! Какая крутая коллизия права! Выборы отменяются на законных основаниях (про это есть запись в Конституции), а старый президент при этом автоматически становится нелегитимным, так как в Конституции прямо не написано, что его полномочия в случае отмены выборов продлеваются. Таким образом, исходя из смысла основного закона Украины, как его понимает Путин, вытекает, что в разгар войны украинское государство, отменяя выборы (на законных конституционных основаниях), должно сразу лишиться верховного главнокомандующего. Такая вот цена вопроса. Какое интересное конституционное прочтение. И я знаю эту руку! Эта та самая рука, которая прописала России возможность избирать Путина в 2012 году третий раз, потому что в российской Конституции было написано слово «подряд», которое было истолковано как возможность провернуть конституционное мошенничество с ротацией и переуступкой прав на трон. И эти люди учат Украину не ковырять в конституционном носу.

Алгоритмы Путина – не бином Ньютона. Сквозь иррациональность поступков легко проглядывает рациональность мотивации. В самой общей форме, ему очень хочется пройти между струй. Путин не может проиграть войну, но хочет выиграть ее политически дешево, чтобы цена победы впоследствии не уволокла его на дно. Камнем преткновения является перевод экономики на военные рельсы. Он не может к этому не готовиться (потому что проиграть сейчас в любом случае хуже, чем проиграть потом), но это то, чего он очень хочет избежать. Путин может позволить себе положить пару сотен тысяч на фронте, но ему важно при этом сохранить довоенный образ жизни для оставшихся в живых миллионов. В этой ситуации тактически он сейчас готов пойти на паузу в войне на условиях, которые можно продать внутри страны как победу. Это даст ему некоторый выигрыш во времени, расширив «плато стабильности» режима на срок приблизительно от двух до десяти лет. Дальше в Кремле никто не считает. Но эта готовность не абсолютна. Она ограничена рядом обстоятельств. Во-первых, она существует, пока Украина держит фронт. Если фронт рухнет, то никакой мотивации у Путина останавливаться на полпути не будет. Во-вторых, мотивация исчезнет и в том случае, если переход экономики России на военные рельсы произойдет. Это безвозвратный процесс, дальше Россия вынуждена будет воевать непрерывно, пока полностью не истощит свои ресурсы, потому что конверсия будет так же губительна для путинской России, как для советской России. В сложившейся ситуации ключи от перемирия оказываются в руках у Зеленского. Чтобы пазл сложился, у последнего должна возникнуть симметричная мотивация к прекращению огня. Этой мотивации у него нет, и поэтому Путин и Байден (мотивация которого очевидна – Трамп и выборы) ему (Зеленскому) ее сейчас интенсивно создают: Путин - бомбежками, а Байден - задержкой поставок вооружений. Логику действий Зеленского понять можно. Перемирие не сулит ничего хорошего ни ему, ни Украине. Оно будет воспринято обществом как поражение, даже если таковым по сути не является, со всеми вытекающими из этого политическими последствиями. Проблема в том, что, похоже, Зеленский стоит перед выбором между плохим и очень плохим вариантом. Если ему не удастся совершить политического чуда и добиться наращивания военной и финансовой помощи Украине в разы, то есть до уровня 2022-2023 годов и даже выше, то война продолжится в том ключе, в котором она идет с осени 2023 года: Украина в бесконечной стратегической обороне под ковровыми ракетными ударами при ограниченной внешней поддержке. Рано или поздно это вызовет деградацию военной и гражданской инфраструктуры до критического уровня, что приведет к стратегическим переменам в расстановке сил не в пользу Украины. При этом Путин, положение которого отнюдь не так блестяще, как это рисуют российские пропагандистские каналы, будет также вынужден перейти рубикон, то есть свалиться в военную экономику плюс дополнительную мобилизацию. Может быть, он этого не переживет. Но если переживет, то какой либо мотивации в перемирии у него уже не будет – он вынужден будет кормить свою военную машину до тех пор, пока она не съест его самого вместе с его режимом. Но до этого он постарается сам заглотить Украину. Поэтому есть риск, что следующие переговоры о перемирии будут происходить в формате, где участие Украины будет ограничено формальным присутствием на переговорах России с условным НАТО при посредничестве Китая. Зеленский по сути оказался сегодня в положении Пашиняна, которому надо выбирать между надеждой на чудо и принятием крайне непопулярных решений в интересах спасения национальной государственности. Думаю, происходящее в Армении его не вдохновляет. Выбор и правда непростой. Быть проклятым современниками как предатель, но рассчитывать на благодарность потомков, или быть признанным героем при жизни и быть распятым неблагодарными потомками. Это было небольшое послесловие к вчерашней «Пастуховской кухне», где главным героем неожиданно стала ереванская «улица», ищущая, на кого бы возложить ответственность за поражение в войне.

Кто нам мешает, тот нам и поможет. Или нет, лучше так: кто к нам с идиотизмом придет, тот от него и погибнет. Антон Орех своим постом добавил капельку оптимизма в мое в целом мрачное восприятие действительности, рассказав о требовании прокуратуры какого-то Волчегонска изъять и уничтожить книгу Григория Остера «Вредные советы». По сути, совет-то полезный. Вот читал в лихие 90-е сыну, и смотрите, что выросло. На самом деле, первые лучи надежды засветили в конце тоннеля после прочтения дневников нового Министра обороны. Его последовательность в привлечении Бога для удовлетворения простых физиологических потребностей наводит на мысль, что, вопреки всеобщим ожиданиям, в управлении армией у нас будет не жизнь, а сплошные именины сердца. Военное дело – это как раз для истово верующих. А теперь вот еще Остер, так что в целом получается тенденция. С точки зрения общественной теории все верно. Замкнутые системы как замкнутые популяции вымирают из-за деградации, вызванной перекрестным спариванием, но не людей, а идей. Смешно, но оказывается, держать под контролем деструктивную активность оппозиции в сто раз проще, чем деструктивную активность лоялистов. Я только в одном не согласен с Антоном Орехом – в общей оценке. Идиоты – это наше все, их надо холить и лелеять, они - надежда на освобождение. Может быть, единственная надежда. Вот пятая колонна – это либералы. Шестая (как учит Дугин) – скрытые враги внутри путинской системы, «нормализаторы». А идиоты – это наша «седьмая колонна», самая массовая, самая неутомимая, наш новый «железный поток».

Южный Урал зажигает. Как говорил известный широкому кругу читателей Кот Василий: «Пока мы спорим два часа, сгорела наша колбаса»… Пока мы спорим два месяца о том, чем были 90-е, они вернулись на улицы российских городов, так сказать, в качестве наглядного пособия – чтоб легче было спорить. Власть увязла в войне, которой нет конца и края. Ветераны и бандиты делят девушек и рынки. Запад не мычит, не телится. Интеллигенция витийствует и крысятничает. Народ наблюдает за зрелищем с галерки (балкона). Так что очень своевременная дискуссия завязалась, только не с того конца. Я бы начал со сборки и разборки автомата Калашникова на скорость. Утром встал, проверил ствол, а вот потом уже - твиттер, инстаграм, фейсбук и другое оружие. Такая последовательность – это и есть 90-е.

Часть 3. Окончание. Второй главный герой. Дудь. Дудь не был в этой игре беспристрастным наблюдателем, он вышел на поле в странном качестве дублера ФБК и судьи одновременно. В этом нет ничего предосудительного, но это, по-видимому, перелистывает в его биографии какую-то страницу и открывает новую главу, герой которой уже не журналист Дудь, а общественный и политический деятель Дудь. Ни разу не удивлюсь, если со временем он станет политическим представителем ФБК, заменив Навального. Для ФБК это будет серьезной инвестицией, для журналистики – серьезной потерей. Выражаясь не чужим для Дудя футбольным языком, скажу, что первый тайм остался за ним, а второй он проиграл. Тот, кто досмотрит передачу приблизительно до середины, останется с серьезным послевкусием от попыток Ходорковского объяснить необъяснимое (впихнуть невпихуемое). Тот, кто посмотрит оставшуюся часть, останется с таким же послевкусием от исторического плоскостопия Дудя. Он необъемен и примитивен в своих оценках, как карта для «морского боя». В моих глазах репутационные потери Дудя от этой программы существенно превышают репутационные потери Ходорковского. Я не узнал о Ходорковском в 90-е ничего того, чего бы я не знал раньше. В отличие от Дудя и его предтеч, работающих в жанре «наши широко открытые глаза», я в эти годы был взрослым человеком, не свалился с Луны, и переживал происходящее на собственной шкуре. Те оценки, которые они дают эпохе сейчас, я давал онлайн, а многие формулировки, которые они используют, являются прямыми заимствованиями из моих старых книг и статей, на что я, впрочем, не в обиде – творчество должно идти в массы. Проблема здесь не в отношении к 90-м и не в оценке 90-х, а в готовности или неготовности сегодня переступить через 90-е перед угрозой гораздо более серьезной опасности. Ходорковский никогда и никому ничего не объяснит, и я бы не стал даже пытаться это делать. Просто есть те, кто готов через это переступить и оставить позади, и есть те, кто не готов переступать и хочет добиться социального ресентимента. И не сойтись им никогда. В романе грузинского писателя Григола Абашидзе “Долгая ночь” арабский шах, отступающий под натиском монголов, убеждает грузинского царя без боя пропустить его через свои территории, говоря, что его владычество – это мгновение, а владычество монголов – долгая ночь. При всей важности 90-х – они уже только мгновение нашей трагической истории, а Путин с его национал-большевизмом – это текущая долгая ночь. И об этом не стоит забывать.

Часть 2 - продолжение (начало - см. часть 1). Первый главный герой. Ходорковский. Ходорковский в этом смысле практически обречен стать центром дискуссии. И из-за своей роли в экономической и политической жизни России в 90-е, и из-за своего сегодняшнего водоизмещения, и из-за наличия собственной ресурсной базы, которая пугает, например, ФБК не меньше, чем Кремль (потому что Кремлю перешибить Ходорковского деньгами - плюнуть раз, а для ФБК это проблема). Поэтому интерес к нему Дудя совершенно понятен. Так же как и интерес ФБК. Ни разу не удивлюсь, если Ходорковский станет главным героем всех последующих сезонов «предателей». Полагаю также, что вскоре появится и третье кодирующее слово – “убийцы”. Ну просто по закону параллельных политических рядов, чтоб было совсем в унисон с официальной оценкой. Дудь на протяжении всего интервью назойливо предупреждал зрителя, что он не в “белом пальто”. По-моему, это было очевидно – он был в белом плаще с кровавым подбоем прокуратора Иудеи. Слушая его необычно длинные монологи и экскурсы в историю 90-х, я неожиданно вспомнил незаслужено забытый, очень трогательный фильм двух моих старших товарищей, одного из которых, к сожалению, уже с нами нет – “Храни меня, мой талисман”. Там главный герой спорит с новомодными исследователями жизни Пушкина и произносит такую речь: “Знаете, Вяземский очень сожалел о потере записок Байрона. “Чёрт с ними”, - сказал Пушкин. – “И слава богу, что потеряны. Народ с жадностью читает исповеди, потому что подлости своей радуется. Унижение высокого. Он мал, как мы, он мерзок, как мы. Врёте… Братцы, он мал и мерзок — не так, как вы — иначе”. Дудь, вслед за ФБК, хочет выдавить на протяжении всей программы из Ходорковского признание в том, что тот – мошенник, оставляя за собой право казнить и миловать. И в этой несколько наивной попытке спрятано, может быть, самое глубинное непонимание природы 90-х со всеми их атрибутами: бандитизмом, приватизацией, коррупцией и прочим трэшем. Ходорковский не украл свои миллиарды “у народа”. Он пришел и взял их по праву сильного, по законам леса. Раскаивается ли он в этом? – Сомневаюсь. Сожалеет ли он об этом? – Безусловно. Повторил бы он это в свои 60? Думаю, да, но сделал бы это иначе – с большим пиететом к слабым. Потому что в 60 понимаешь лучше, что любой сильный может стать слабым. Нужно ли три часа разговора, чтобы это понять? Вряд ли. См. окончание - часть 3).

Опыт кинорецензии в 3-х частях. Часть 1. Вообще-то не мой жанр, но картина-то какая... Почти маслом. Отпетые мошенники. Самым умным было бы смолчать, но эту песню не задушишь, не убьешь. Как в рязановском “Гараже” - дискуссия продолжилась стихийно, теперь усилиями тяжеловесного Юрия Дудя. Кирилл Рогов написал отличный комментарий к его программе с участием Ходорковского (вряд ли ее жанр можно назвать интервью, скорее - баттл). У Кирилла получилась метафоричная, емкая реплика - смело могу рекомендовать к прочтению. Да и многие другие, пока я думал, высказались достаточно. Это упрощает мою задачу: могу позволить себе пройтись по политической и стилистической периферии этого кредо “поколения незапятнанных”, не пытаясь сказать что-то умное о самом предмете дискуссии – то есть собственно о 90-х. Только ко вчерашнему вечеру, спустя почти месяц с начала медийной кампании, именно после просмотра программы Дудя и прочтения сопроводительной записки к ней Певчих, я, наконец, понял, в чем, собственно, состоит «политический прикуп», - так сказать, смысл игры, - для ФБК. Ключевым для понимания стал призыв «признать мошенничество». «Мошенничество» - это второе кодирующее слово после направляющего всю дискуссию слова «ненависть» в этой медийной кампании. Оно помогает ее организаторам сложить нужный им политический пазл: - все представители элит 90-х, прежде всего олигархи и аффилированные с ними лица, включая сочувствующих, являются мошенниками; - как мошенники они могут быть приравнены к путинским «жуликам и ворам»; - как скрытые мошенники они даже страшнее путинских «жуликов и воров»; - поэтому их необходимо ненавидеть так же и даже сильнее, чем Путина. В чем здесь “прикуп” (политическая выгода) ФБК как драйвера кампании? В публичном унижении и политической десакрализации через это унижение своих политических конкурентов, в первую очередь тех из них, кто представляет предыдущее поколение российского политического класса, до сих пор составляющее львиную долю противников путинского режима. Сегодня они путаются у ФБК под ногами в борьбе за признание на Западе единственной дееспособной силой российской оппозиции. Есть и более отдаленная гипотетическая угроза: если путинский режим скончается скоропостижно (а вдруг!), то представители старшего поколения, не успевшие к тому моменту убыть естественным путем, могут, чего доброго, составить конкуренцию ФБК и в борьбе за власть в послепутинской России (это утопия, но опять-таки – вдруг). Об этом надо позаботиться заранее. Тем более, что без Навального выиграть эту борьбу будет несколько сложнее (не невозможно, но именно что сложнее). Так что в действиях ФБК прослеживается рациональность и разумная политическая логика. Немного примитивно, но в политической борьбе именно простые приемы наиболее эффективны. (См. Часть 2 - продолжение)

Старый Трамп напоминает мне молодого Зеленского: выберите меня, и Путин на все согласится! Стоит только поговорить, посмотреть в глаза, послать доверенных людей. На худой конец, сходить к Абрамовичу. Опять к Абрамовичу. И все свершится. Война прекратится на следующий день. И в этот же день Путин отпустит Гершковича. Никому не отдаст, а Трампу отдаст. Почему? Потому что у них особые отношения, не такие, как у других. Конечно, может быть, после избрания Трампа в отношениях Америки и России все будет кока-кола, как говорил один из киногероев Серебрякова. Но может быть, и хреновуха. Путин, как Бендер, привык за каждый скормленный витамин получать массу мелких услуг. У меня нет уверенности в том, что Трамп находится в позиции, в которой комфортно предоставить именно те услуги, которые захочет поиметь Путин. А раз так, то любовь обернется ненавистью обманутых ожиданий, причем с обеих сторон. И то, и другое я видел не раз (спасибо Макаревичу, дальше по тексту песни)…

Если тенденция продлится, то небоевые потери российского генералитета от ударов ФСБ вскоре превысят боевые потери от ударов ВСУ. Логично было бы на следующем шаге начать поиск скрытых агентов ВСУ в ФСБ, чтобы выравнять баланс. Пока самым значительным политическим событием последнего (в смысле очередности, а так - кто знает?) срока Путина стал грубый «наезд» на армию, причем совершенный в классической, старорежимной питерской манере, как будто бы прямо позаимствованной из благословенных «нулевых». Генералов берут пачками, причем не за то место, которое труднее всего защитить, потому что не ворует в российской армии только тот, кто не пьет, а непьющих там разве что один Белоусов и есть – он держится молитвами. Оставив временно в стороне вопрос о том, чем именно армия так напугала Путина (возможно, ему во сне стали являться декабристы и Жуков с Коневым), сосредоточимся на последствиях. Главным из них является резкое и непропорциональное политическое усиление ФСБ (и в широком смысле – спецслужб вообще, в особенности ФСО, Росгвардии, Следкома и так далее). Так или иначе, но дуэль за право свалить ответственность за вляпывание в войну друг на друга выиграла Лубянка. Теперь она вся в белом, а генералы известно в чем. Логичным следующим шагом, на мой взгляд, является зачистка самой Лубянки. Все, что я знаю из истории о колесе террора, сводится к том, что его повороты синхронизованы со сменой лидера аппаратной гонки. Колесо это следует за лидером как тень. Именно поэтому есть такие времена и такие гонки, когда лучше всегда оставаться вторым. Первым тоже можно, но недолго… ФСБ (в ее самом широком понимании) превращается в монополиста на рынке «смотрящих». На первом этапе это дает много мелких и приятных «поблажек». Уже сейчас уверенно можно сказать, что на рынке идет мощный «черный передел» активов, главным бенефициаром которого являются люди и организации, аффилированные со спецслужбами. И это отнюдь не те (или не только те) процессы, которые широко освещались в медиа. В действительности, основные события происходят в регионах, даже не на областном, а на районном уровнях, где под прикрытием «нужд военного времени» происходит перекраска черных крыш в красные. Но, набрав такую немеряную силу, ФСБ превратится в очевидную и непосредственную угрозу стабильности власти Путина. У него не будет другого выхода, как начать ее зачистку, чтобы сделать ей «институциональное осаже». Впрочем, возможны нюансы – например, можно не успеть. Так обычно начинаются перестройки.

Обещанный постскриптум к «Пастуховской кухне». Сегодня Владимир Зеленский призвал НАТО сбивать российские ракеты над Украиной. Это, мягко говоря, не самая свежая идея. Призыв закрыть украинское небо был одной из первых публичных просьб к Западу со стороны Киева, которая прозвучала буквально в первые недели противостояния. Этот призыв не был услышан в критические дни, когда русская армия находилась в пригородах Киева, и нет ни одного основания предполагать, что сегодня ответ будет другим, чем два года назад. Выступление Зеленского в этом контексте выглядит как риторическое, а не как политическое. Оно направлено не на достижение заявленного результата, а имеет, на мой взгляд, исключительно духоподъемный, мобилизующий характер и предназначено преимущественно для внутренней аудитории. Собственно, это то, что пока у Зеленского получается лучше всего. Но Запад ждет от Украины другой мобилизации, причем ждет давно, и Зеленский об этом знает. Здесь, однако, результаты не столь впечатляющи, как в пропаганде. ВСУ задыхаются уже не только от нехватки оружия, но и от нехватки людей. С военной точки зрения мобилизация в Украине должна была быть проведена как минимум полгода назад, по крайней мере, не позже, чем Залужный опубликовал свою алармистскую статью в Economist, стоившую ему должности главнокомандующего. Почему Зеленский продолжает тянуть с мобилизацией? Ответ предельно прост: потому что не уверен в способности государства ее провести, не вызвав массовые протесты. В этой ситуации ставка делается исключительно на помощь извне. Но помощь извне сокращается, в том числе и потому, что у спонсоров возникают сомнения в способности украинского государства эту помощь освоить (разворовывание освоением не считается). Не надо путать сочувствие значительной части населения стран Запада (большинства, но отнюдь не всех) к Украине и готовность сочувствующих ограниченно помогать ей в ее борьбе с Россией с готовностью и желанием Запада бороться с Россией вместе с Украиной и, тем более, вместо Украины. Поэтому задержка в проведении мобилизации является отнюдь не второстепенным фактором, влияющим на общественное мнение на Западе, когда дело доходит до того, что помощь Украине – это не про отдать лишнее, пусть и дорогостоящее, а про затягивание поясов, причем на десятилетия вперед. Я долек от мысли, что трудности в мобилизации являются свидетельством «недостаточного патриотизма» украинцев. По моему мнению, никогда и ни в одном государстве мира подавляющая часть населения не готова к тому, чтобы добровольно и массово пойти умирать на войне, пусть и самой справедливой. Это удел пассионарной части общества, то есть меньшинства. На сегодняшний день в относительных величинах размер этой пассионарной части в Украине больше, чем в России, и потенциально больше, чем мог бы быть почти в любой из стран современной Европы при аналогичных обстоятельствах. Так что стыдиться украинцам нечего – это не про храбрость, а про другое. Суровая правда жизни состоит в том, что по-настоящему экзистенциальные войны не ведутся силами добровольцев или наемников. Они тотальны, и большую часть солдат для войны государство мобилизует насильно, вопреки их желаниям и воле. И вот здесь мы подходим к главному вопросу. Помимо всего прочего, основным ресурсом тотальной войны является способность государства заставить общество умирать на этой войне – не убедить, не мотивировать, а именно заставить. Путин таким ресурсом себя обеспечил, а вот Зеленский – нет. Провал мобилизации – это провал государственного проекта Зеленского, а не провал украинского общества. Перестроить госуправление под нужды войны, в том числе - под нужды мобилизации команда Зеленского не успела, что и обеспечило Путину временное тактическое преимущество. Увы, но большие войны выигрываются не на фронте, а в тылу.