Вельможин

. ПОМУТКА V Опытная тройка — Васин, Жуков и Махмутов — тоже прошла отбор в предварительном голосовании «Единой России». Все три персоны заслуживают внимания. Рушан Махмутов ныне депутатствует и одновремено возглавляет Щёлковскую общественную палату. Он запомнился нам на посту председателя Совета депутатов городского поселения Щёлково, входившего в Щёлковский район. Поселения теперь упразднены, а есть один городской округ — большая часть района, от которого административные мозголомы области отломили сначала учёное Фрязино, затем застоявшийся Звёздный городок и унылый Лосино-Петровский, обозначив их как самостоятельные округа. При этом через настойчивое давление ныне покойного вечно загорелого, словно только из Таиланда, депутата облдумы Жукова, имевшего в области солидный вес, оттяпали от Щёлковского района два огромных поселения: городское — Свердловский и сельское — Анискинское. Так вот Махмутов в качестве председателя Совета депутатов городского поселения Щёлково оставил по себе добрую память. Он был руководитель ровного поведения, внимательно относился к просьбам щелковчан, многим помог. Город в это время был присмотрен — и по чистоте, и по ЖКХ, и по молодёжной политике... В общем, нахожу Махмутова фигурой положительной, с его выдвижением единороссы не ошиблись. Хотя и понимаю, как сложен путь этого политика: из «Справедливой России» в «Единую» — шаг не из лёгких. То, что Махмутов со мной обошёлся неэстетично: обещал связаться с высоносой земельщицей Суслиной и перестал отвечать на звонки, — считаю частным делом, за которое я выдал ему словесных научений. Через свою обиду перешагиваю и даю оценку Махмутову в соответствии с его заслугами. Васин-фряновец помнится нам с прошлых выборов. Пять лет назад он в предвыборной кампании сыграл в скользкую игру: провёл, будучи кандидатом от «ЕР», теневые переговоры с кандидатами от других партий, условился в уступках — и всех обставил. То-то разудивил! Агекян, числящийся по этому округу лидером, экспрессивно реагируя на моторное поведение Васина, в пароксизме гнева и негодования матерился так, что белым днём сгустились сумерки. К Васину доверия не имею. Он, фряновский предприниматель, общественного интереса держать не станет. Ему главное — своё дело. Не считаю, что Васин, питающийся разными чуждыми и нечистыми соками, способен на преображение. Из хитромудрого топталы извилистых тропинок он (ему бы на грудь табличку «пронырливость») ни при каких обстоятельствах на магистраль не выйдет. Васин — человек уклонный. Да, вот ещё что. Его всем Фряновом торжественно провожали на СВО. Он убыл и через три, что ли, недели вернулся. Теперь красотничает: рекомендуется участником. Из этой тройки (все по округу № 1) резкое неприятие вызывает Жуков из микрорайона Богородский. Он в местной политике находится под простым и несложным гнётом грубой силы Агекяна, он его тень: куда тот, туда и этот. В рот ему заглядывает. На каждый агекянский чих говорит «будьте здоровы, Григор Валерии!». У Жукова также имеется свой бизнес, и тоже это главное для него. Он отметился тем, что активно скупал всякие интернет-сообщества Щёлковья. Сейчас его паутинные нити простираются на большое количество местных групп. В одной из них пять лет назад он разместил мою программу «Повестка» — о несносном поведении Агекяна — и получил за то, как говорится, по кумполу. Не могу представить, что моё имя когда-нибудь засветится в интернет-владениях Жукова. Этот наклонный дядёк играет роль щёлковского активиста-общественника, как бы болеет напускными гражданскими болями, но то лишь фасадная часть его натуры — закулисье же весьма темно В прошлые выборы я поддерживал Жукова, но спростовал: после них он отворился не лучшими качествами. И до сих пор не знает ничего, кроме банального, признаёт только выгодное ему, говорит только общеизвестное. И потому считаю, что его хорошо бы задвинуть напрочно и более никогда не доставать. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 7 июня 2024 года. (Окончание — завтра.)

ТО ЛИ ДЕЛО, БРАТЦЫ, ДОМА!.. Ураган, раскаты грома, В тучах – сполохи огня. То ли дело, братцы, дома!.. Пушкин – дома у меня. Больше нет аэродрома, Где война и всё горит. "То ли дело, братцы, дома!.." – Это Пушкин говорит. А в Одессе – там свидомо Жарят заживо людей. То ли дело, братцы, дома – До майданских психвождей!.. То ли дело – до разгрома, Где кровавая река. То ли дело, братцы, дома!.. Это – Пушкина строка, Простота её бездонна – Боль, тоска и благодать. То ли дело, братцы, дома!.. Пушкин знал – за что страдать.

. ПОМУТКА IV Я обнаружил, что две первых главы моего обзорно-раздумчивого очерка «Помутка» размещены в группе «Pro Щёлково». Вот, восхищаюсь, смелый админ сыскался — за гражданственность спасибо ему. И просмотров, просмотров-то (а возможно, и прочтений даже) не к полутора ли тысячам! Ну не радость ли? И я, обнадёжившийся двумя перепостами, стал простодушно поджидать и следующего. Однако третью главу под условным названием «Агекян» админ «Pro Щёлково» не разместил. Что, волнуюсь, за притча?! И по размышлении понимаю: он либо по слабости натуры забоялся ходить лоб заскаливши, либо с ним связался сам швыткой малый Агекян и чугунным голосом грозил, завихрившись, в сухую щепку засушить. У того ноги и подсеклись. Я на него не ропщу: каждый живот беды боится. А за первые две части шлю ему похвальное слово и гражданское благодаренье. Пускай не терзается: вот-де не сдюжил вельможинской пашенки. Каждому — по силам его. В Пушкинский святой день ввечеру желаю ему душу отвести чайком и утешиться: правда не на миру стоит, а по миру ходит. В этом месте, кажется мне, хорошо процитировать строфу из нежно любимого мною Твардовского. Словно от моего имени сказал: И не таю ещё признанья: Мне нужно, дорого до слёз В итоге — твёрдое сознанье, Что честно я тянул свой воз. А здорово, что ветер летает широко! Даже малая огласка, которую я могу себе нынче позволить, пристигает булгаковско-агекянскую сцепку — и она включает рычаги противодействия. Понимаю, что Агекян, любящий, чтобы ему дифирамбировали, на меня лихо думает, — да ничего не в силах смягчить: он трижды безнаказанно нанёс мне и моему газетному коллективу рваные раны. Просмрадил нашу жизнь. (Когда расскажу, — народ приужахнется.) Да и поверх них догонялку дослал: хохотливо унизил меня в моей материальной прижатости. И не повинился. Я ему время одуматься давал, два-три раза напоминал через сторонних лиц — он не аукнулся. А нонече, гликося, круто вскочило: Вельможин-то совсем озверел! Агекян не знает, что у нас, у русских, есть полушутливая поговорка: всё херня, кроме сдачи. А я, не быв с ним ни в родстве, ни в свойстве, по старому товариществу сдачи пока не сдаю — считаю правильным для начала светануть его на щёлковско-фрязинском пространстве. Зачем? Чтобы у него прояснел повод для покаяния: время созрело. А не прояснеет — не моя вина: я сквознячок в его кабинете обеспечил. Далее пускай не взнывает: остановки моим словам не будет. Предполагал сегодня писать про Жукова, Махмутова и Васина. Да Бог с ними. До завтрева потерпят. Я в «школе расплывчатости» не учился: скажу конкретно всё, что думаю. Группе «Pro Щёлково», позволившей цензурировать меня («эту главу берём, другую тоже берём, а третью не берём»), перепосты моих публикаций отныне запрещаю. Либо извольте, голубчики, перепостить третью главу, а заодно и эту, четвёртую. Я сие говорю в незаносчивом смысле, а для того, чтобы впредь не разочаровываться. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 6 июня 2024 года. (Продолжение — завтра.)

. Председателю Совета ветеранов городского округа Щёлково заслуженному работнику культуры Республики Бурятия БОРИСУ ДУДИКУ в 75-летний юбилей Борис Романыч Дудик В большие вышел люди: Он главный ветеран. А славный день рожденья — При нашем уваженье — Во благо дан. В Совете ветеранов Послышу звон стаканов, Но пьяных нет. А те, кто нынче занят, И не пришёл поздравить, — Все шлют привет. Он в музыке чудесен: Весь состоит из песен На радость нам. По жизненной дороге Он шёл не без тревоги: Он строил БАМ. И юбилей прекрасный, И взор живой и ясный, И — тихий свет. Я этим светом греюсь... Надейчиво надеюсь До сотни лет. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 5 июня 2024 года.

. ПОМУТКА III Ахти-хти-хти: по 1-му округу самое большое число голосов ухватил Агекян — это говорит мне о том, что «Единая Россия» в Щёлкове, заплутав в интеллектуальных тундрах, совершила... как бы молвить позаковыристее, перекувырды: отдать пальму первенства неуветливому Агекяну — значит всем голосовательным сходом выступить из ума, продемонстрировать нестройство партии. Ведь Агекян, что ни дело, через закон бредёт. При том получает самые денежноёмкие контракты на строительство в наших городских округах: Щёлкове, Лосино-Петровском и Фрязине. Но сколь ни глядит на падающие ему находные деньги, всё зрит одно: куча вверх тощевата. Широкий разговор о нём я вынесу за рамки этого обзора-рассуждения, дабы не накренять нынешней словесной постройки. А покамест замечу, что около Булгакова Агекян, по сути, серый кардинал. Ему доступно всё или почти всё. Они с Булгаковым, как я отмечал, пятак-пара. Среди щелковчан держится остойчивое мнение, что Агекян — теневой глава округа и одновременно такой же теневой председатель Совета депутатов. Марию Тарасову — официального председателя — он для совершения принижения публично поименовал «девочкой». Вослед этой резонансной выходке булгаковская администрация стала своих сторонниц называть «девочками». Так и просят: «Проголосуйте за нашу девочку!» Впрочем, слово «девочка» куда как хорошо в сравнении с словом «тварь». Агекян без всякой причины проорал женщине, матери двоих детей: «Тварь! Вон пошла!» А та и рта не успела раскрыть, чтобы сказать ему: «У меня до вас дело». Что? Не может быть? Как же не может, когда я лично присутствовал при сем. Да только это цветочки — ягодки подам позже. И что же с Агекяном теперь, после оглушительного результата на предварительном голосовании? У него от захвала голову вскружило: эк разбархатили! И он живёт, умильно осклабясь. ...Пока пишу это, выясняется, что предварительное голосование было проведено не только среди обилеченных единороссов, а во весь булгаковский пых через Госуслуги по всему округу. Схема, прямо говоря, скользковатая. О ней раздроблю подробно другим днём. А сейчас будем помнить: Агекян — жестоковыйный капиталист, не ведающий сострадания, если дело касается прибыли. Он не брезгует обманом, пустошит многодетных матерей, нещадно клочит своих сотрудников. Как сказал бы Салтыков-Щедрин, сквозь строй жизненных обстоятельств пропускает. И при том он ругачлив до бешенины на губах. Я, зная всю его глубочайшую темноту, сносил от него каскад оскорблений и обманов — в связи с этим спосылал к нему нарочного, спрашивал повинных слов. Он не внял, затишился в своём скворечнике на Вокзальной улице Фрязина и ни гугу. Сробел, что ли? Кто-то небось думает: утрировка. Нисколько. Как есть по факту, так и пишу. К Агекяну ничего плюсовать не надобно: он сам себе понаприбавлял. В раздражении криком кричит на своём пятом этаже — аж на первом слыхать. Ногами топает и никакого движения души не может выразить иначе, как посредством самых что ни на есть площадных ругательств. Матерщинно сыплет со всего плеча. Словно бы склёпка в его уме выпадает. У обругиваемого от такого сострунения мороз по закожью. А возразишь — крикун ещё круче насыплет. Я работал под его началом (выпускал еженедельник «Впрямь») — всю силу износил на сплошных нервах. В более спокойное время Агекян беспрерывно звягает, брюзжит то есть. Я ему не раз энергически советовал: «Ты свои горные взмывы притормаживай, они в тебе в большом излишке гнездятся». А в Совет депутатов, где Агекян возглавляет фракцию «Единой России», он берёт с собой наигранные глаза, ими и пользуется. Что ж, коли щёлковская «Единая Россия» улюбилась с ним, то это её выбор. А нам на его словесных гноищах и добычливых сметищах — всё равно что в поле ветер ловить. Читателям же, для эмоционального усиления, приведу две строки из Арагона (никогда не цитировал его): Ты глубиной своей груди Поймёшь угрозу впереди. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 5 июня 2024 года. (Продолжение завтра.)

«СЧАСТЛИВЫЙ ВЫБРАЛИ МНЕ ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ» Сегодня, 4 июня, день рождения Веры Николаевой: будь она жива, ей исполнилось бы 96 лет. Память о ней длится в читателях её поэзии, а в моём сердце она пожизненна. В. В. Вера НИКОЛАЕВА ПИОНЫ Люблю растрёпанность пионов, Взъерошенность их лепестков. Из зарослей густо-зелёных Выглядывают удивлённо Мордашки розовых цветков. Нетерпеливы, словно дети: Скорей раскрыться, воссиять, Цвести, чтоб каждый их приметил, От всей души благоухать! Пусть роза, всех цветов царица, Своим величием гордится — Она прекрасна, спору нет! Пион в подмётки ей годится, Его не воспевал поэт. Он деревенский, он ядрёный, Он не в почёте у влюблённых... А я люблю, люблю пионы! Так подарите мне букет! 2002. ЗРЕЛОСТЬ Подкрался день рождения, Года несутся вскачь. Цветы и поздравления — Хоть радуйся, хоть плачь. Пустое дело — маяться, О прошлом тосковать; Мне и сегодня нравится Мечтать, любить, страдать. Пускай мечты смиренные, Зато их глубже суть: Павлиньим оперением Меня не обмануть. Но кружит стихотворчество Меня как в первый раз. Ах, как мне верить хочется, Что есть мой звёздный час! К разгадке мироздания Спешу я, всё терпя. А звёздный час — познание, Познание себя! Не корчиться от ужаса, Что мир не изменить. Познанье — это мужество В нём человеком быть. И с каждым днём рождения, Ценя годов печать, Своё предназначение Всё глубже ощущать. 1998. ★★★ Моё позднее лето! Ты помедли, помедли! Дай рябиновым цветом Вспыхнуть зорьке последней! Кинь в последнюю нежность Пламя жаркое клёнов. Не дари мне безгрешность Твоих мудрых законов. Есть любимый на свете; Он и добр, и приветлив. Бабье горькое лето, Ты помедли, помедли... 1974. ★★★ Счастливый выбрали мне день рожденья! Так брызжет солнце, столько ярких красок! А главное, в преддверье близкой даты Читают Пушкина. Какой подарок мне! 4 июня 1992.

ПОМУТКА II В списке выигравших пробное голосование щёлковских единороссов большое число «вводных лиц» — тех, которые в случае избрания не будут иметь собственного голоса: они бюджетники. Можно было бы, назвав двух-трёх, ими и ограничиться. Но дело в том, что наибольшее количество голосов эти самые лица и набрали. Поэтому мы их здесь обозначим штрих-пунктирно и забудем до осени: кто-то же окажется избранным — тогда и поговорим детальнее. По округу № 2 прошли директор ледовой арены им. Третьяка Юрий Чепенко и директор КДЦ «Навигатор» Михаил Матвеев. Однотипные специалисты да в придачу к ним названный ранее директор ФОКа Клюзов — и все трое в Совете решительно не нужны. По округу № 3 — замначальника информационного центра Мария Архипова, а по округу № 4 — специалист того же центра Филипп Чернов. Не велика ли возникнет частотность депутатов в сей организации? Прошли отбор два начальника отдела развития территорий: Андрей Попов — он в Щёлкове, и Сергей Каинов — этот в Монине. Никакого развития мы давно не наблюдаем. Разве только нелепый столбушок на кругу площади Ленина счесть за развитие. На нём резонёрски значится: «Щёлково» — чтобы беспамятные горожане не забывали, где находятся. Сверкнули двое педагогов: по округу № 5 — учительница музыки десятой школы Анна Андреева и по округу № 4 — учитель (не указано чего) лицея № 14 имени Гагарина Алексей Журавлёв. От обоих толку — взглянуть и заплакать. Их, учителей, железобетонная зависимость от администрации общеизвестна. Самостоятельной мысли они не выдадут, а если решатся, — им росток-от быстро пришибут. Как бы в усиление к учителям вписалась директриса чкаловской школы № 12 имени Чкалова Елена Филина. Это при ней школа бездумно обрела имя Валерия Павловича. Там, в посёлке Чкаловском, Чкалова вконец залюбили: сам посёлок, который по разжиженности наших административных умов стали называть микрорайоном, носит имя Чкалова, Дворец культуры — тоже имени Чкалова, улица опять же Чкалова, бюст у Дворца культуры и барельеф конечно же Чкалову, бюст на аллее Героев, разумеется, Чкалову, бюст во дворе двенадцатой школы, которая исторически носила имя Климента Ефремовича Ворошилова и звалась ворошиловской, железно поставлен Чкалову. Филина не проявила педагогического такта и малой воли, дабы возразить такому непомерному сгущению имени великого лётчика, славившегося не только поразительной доблестью, но и легкомыслой бесшабашностью, а то и дурью. Я об этом, к слову вспомнить, писал в «Щелковчанке». А вот имя аккуратиста Михаила Громова, такой же героической личности, куда как более подошло бы школе: он эталонный пример для подражания. Сегодняшняя двенадцатая школа в тени: о ней никаких славных новостей до нас не долетает. А скандальных разговоров, связанных с продажей и употреблением курева и наркотических смесей было в посёлке несколько вспышек. Мои двадцатилетние наблюдения за работой Щёлковского Совета депутатов, которому я посвящал бессчётное количество репортажей, аналитических статей, учительских советов и научений, показывают, что ни один из директоров (будь то директриса гимназии Раиса Никитина или директриса второй школы Галина Бабаева) ни единого разу не выступил с принципиальной гражданской позицией — всё на подпевках главе. Худшее, что мы обретали в нашем Совете депутатов, были школьные директрисы. Они, имея расхожий ум, не то чтобы были трезво-консервативно-ограниченны, они были ни-ка-ки-е, но — услужливые. Их гражданские чувства атрофировались, жар души безвозвратно простыл. Неужели же Филина споёт депутячью песнь, зардевшись краскою стыда? Никогда в это не поверю. И придётся нам ещё пять лет муздаться с бесхребетным Советом, читать депутячью чистокладку на словах при отсутствии дела. А Щёлкову нужны не «дамы с профсоюзными задамы» — ему как воздух необходимы граждане с горящими сердцами и крепкими умами. Они есть. Каким бы попадом им взойти в депутатский корпус — вот моя дума. Хватит «фосфоресцировать надеждами» — пора решать! Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 4 июня 2024 года. (Далее — завтра.)

ПОМУТКА Политические события в Щёлкове стремлюсь воспринимать отстранённо. Во-первых, про булгаковский каганат, зачугуневший на нашей земле по традиционному недомыслию, связанному со слабым, обмеркшим руководителем Подмосковья по фамилии Воробьёв, мне давно всё ясно-понятно: Булгаков и К⁰, насосчиво приснастившиеся к Щёлкову, очужали нам. Во-вторых, приведу восклицание Владимира Вишневского: «Как хочется жизни при жизни!» Поэтому и сторонюсь щёлковской политической борьбы. За полтора десятка лет — с 2004-го по 2019-й — я, будучи редактором газет, нахлебался ей до отрыгивания. Но и без вовлечённости в политические события тоже нельзя: закоснеешь в разговорах «о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне». Вот время от времени я и захожу на политическое болото Щёлковья и наблюдаю совершающееся. Сегодня как раз такой заход. Зная из Салтыкова-Щедрина, что политика способствует развитию только страстей и огорчений, но отнюдь не сообразительности, я всё же очередной погляд возьму. Он связан с предварительным голосованием (уродливого слова «праймериз» употреблять не хочу) в рядах щёлковского отделения «Единой России». Картинка составилась тусклая, рассчитанная на продление нынешней депутячьей вялости. Наши единороссы всем партсбором опять вознамерились обсадить Щёлково Советом под названием «Помутка». Нынешний засидок депутатов, доканителивающих пятилетку в Щёлковском горсовете, в массе своей был ручным и безынициативным. Вопреки нашим горячим предвыборным ожиданиям девятнадцатого года, к сему дню их толковище призевалось мне: народишко скучный, инертный, подмятый злонырливым Агекяном, разочаровавшим нас бесповоротно, слипшимися в пятак-пару с высоносом-гордецом Булгаковым. Оба с ноздри на ноздрю присапывают. Пять бесцветных лет прохомутали — из депутячьих дел вспомнить нечего: лишь плохота. Впрочем, к задам мы ещё вернёмся: нельзя же всамделе оставить без оценок долгое сидение в нашем Совете хотя бы наиболее известных персонажей. Я не имею цели кому-то угладить путь в депутаты, а кому-то снизить имя. Мне даже фигур умолчания не надобно, ибо ни перед каким направлением — правым или левым, административным или оппозиционным — обязательств не имею. Могу себе позволить высказываться не по личику, о по обычику, то есть прямо. Из доселе неслыханных имён мой взор привлёк некий бюджетник Владислав Клюзов, директор ФОКа № 2 (1-й округ). Ни в каких делах ранее отмечен не был. Он явно из того будущего большинства, сколачиваемого Булгаковым и Агекяном, которое, подобно нынешнему, станет взмётывать руку по команде. Особенно наглядно такое видно в театре кукол, где выпало мне служить завлитом: дёргаешь за ниточку — и сразу Буратино произносит фразу. Конечно, мой прогноз приблизителен. Всякое бывает: и на «е» бывает, и на «ё»... Нельзя напрочно исключить попыток самостоятельности новонарисованного Клюзова в Совете депутатов, если, разумеется, он в него попадёт. Ковёр, сиречь голосование, покажет. Но как вышло, что маломерный Клюзов набрал на предварительной пробе проходное количество голосов, обогнав известных в Щёлкове претендентов, — непонятно. Далее — множество приманувшихся своим изволом кандидатов-бюджетников. Вот по 2-му округу Михаил Матвеев — директор КДЦ «Навигатор», Ирина Шахтенкова — заведующая детсадом «Лучик». Они люди подневольные, им, хочешь не хочешь, придётся руку выпрастывать по команде Булгакова через шнурок Агекяна. Чувство приличия будет попрано ещё на пять лет. И никакой поперечинки не предвидится. Уйдут окружные заказы на бездонные агекянские щели. У него денег и без того кубическая сажень — станет вдвое. Мне жаль, что полдесятка лет назад я, не увидел по доверчивости своей природной и открытости, как бездонны его карманы, не углядел до глубины, насколько он хитёр, малоумен и к людям жестокосерден, — и напорчиво водвинул его в депутячий Совет. Каюсь, виноват. Надо исправляться. Поэтому об Агекяне отдельный разговор. Выскажусь без обиняков. Да и прочих из явленной безурядицы не миную. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Щёлково. 3 июня 2024 года. (Продолжение завтра.)

Какая причина такому поведению? Иссушение языка, вслед за ним оскудение мысли и как результат — утрата смыслов. Вот Булгаков, у которого в голове засыпано, и проваливается в яму безмолвствия со всем табуном своей администрации. А ведь заповедано: «Скажи мудрости: ты сестра моя! И разум назови родным твоим (Притч. 7, 1 — 4). Так что, заявляю напредки, в «разгуле созвонизма» не гневите меня вопросом «а зачем?». Мне вас не удоволить. Вам не манится к моей речи, — гурьбитесь с теми, у кого язык притуп. А я, по советам Константина Федина, продолжу традиционно держать недремлющее внимание к недугам слова и буду верен пожизненной установке, которая запрещает писать кое-как. Владимир ВЕЛЬМОЖИН. Аксиньино. 29 мая 2024 года.

СОЛДАТЫ ВОЮЮТ ЗА РУССКИЙ ЯЗЫК Позвонила давняя, ещё со времён моей службы в третьей школе Щёлкова, приятельница — Валентина Кучеренко, учительница русского языка и литературы. Разговорились. Спрашиваю: — Что же вы, драгоценная Валентина Алексевна, на телеграм-канал «Вельможин», несмотря на мои приглашения, не подпишетесь? У вас, как вижу, все подключения есть. — Володь, я уже человек нездешний... Возраст... — Полноте отнекиваться! Объяснитесь в соответствии с цельным умом. — Я прочла твоё вступительное слово. В нём так много новых слов, что даже я не все знаю. — Неправда! Никаких новых нет — всё старые. А раз не знаете, так узнавайте, никто не возбранит. — А зачем? Далее говорить расхотелось: учителей много — послушников нет. Душа взныла. Как это зачем? Для сохранения языкового богатства. В современном населении русский язык с 250 тысяч слов сузился до пяти тысяч, а то и до трёх. Смысловые оттенки, даже и не самые тонкие, утрачиваются. Либо уже исчезли. Мало того, слово обрело замену в виде «реакций»: палец вверх — лайк (или вниз — дизлайк), сердечко, улыбающееся (или угрюмое) лицо... Да что я твержу — всем понятно же. И вот русский язык становится, как ветошка, никчёмным. Лишённая энергии, вялая проза нынешних строчкогонов примитивна до школярского неумения. Они свою вялость обильно прикрывают подсыпкой непотребных слов, чтобы дать ток крови. И к чему тогда, скажем, Шолохов? Его словарь-оркестр никому не в наученье. Да ещё и уважаемая старая словесница подголашивает: а зачем? В нашей деревне на это отвечали: по спрос. А спрос-то есть. Он — в осмыслении совершающегося ныне. За что воюют наши солдаты в Малороссии? Прежде всего — за что? Отвечу: за русский язык. Да неужели за тот усечённый, испроточенный мелкоглазыми торопыгами, ужатый до ленточки язык сражаются воины России? Нет и нет! Будет жить русский язык в его ослепительной красоте — будет всё: и дом, и семья, и достаток, и сама Россия. А без языка ничему из этого не выстоять. Важно понять. Очень часто, говорил Маршак, омертвению и обеднению языка способствуют те, которые протестуют против всякого необычного для их слуха оборота речи. И добавлял, что старинные слова, как бы отдохнувшие от повседневного употребления, придают иной раз языку необыкновенную мощь и праздничность, что надо ценить старинные слова, вышедшие из повседневного обихода, но сохранившие до сих пор свою силу. А я-то, ищущий свой собственный мелодический строй речи, старинных слов почти не использую: всё, что беру в свои тексты, как правило, слышано мною в деревенском окающем детстве, которое прошло под Переславлем-Залесским в избе с соломенной крышей и при керосиновой лампе. Оттуда моя языковая ухватка, она держит мой ум. И ничто не может загвоздить моей памяти. Сейчас газеты и телевидение сильно нахлебствуют английскому языку. Один «Подкаст» (тьфу!) на Первом канале нанёс языку порону неисчислимо. Куда ни кинь взгляд, всюду подкасты да дедлайны и прочая иноязычная дребедень. Сегодня примениться в мглистой языковой сери — один способ: поддаться чужевластью мод. И вот уже — как следствие убавления языка, а значит, и смыслов — видим кромешный наползень переселенцев из бывших республик СССР. Мы с ними ещё тяпнем горя. И будет его невпрогрёб. Как говорится, терпит квашня долго, а через край пойдёт, не уймёшь. Почему так вышло? Потому что непрорезная дурь охватила властные структуры. А на местах (в Щёлкове, например) вообще толку не ведают — одни разговоры, а то и тех нет: затайчиво посиживают, вклеив зады в служебные кресла. Булгаков-то — наш так называемый глава — безмолвный спесько. Я ему дважды (или уже трижды) мысль завёл и так-в-так приладил: густым русским языком толковал про Гагарина: дескать, поставь Юрия Алексеевича согласно его общепланетному рангу — а в начальнике Щёлкова дряни навалило, у него сплошное подожданье, он и не сердитует, он, скукин сын, тошным-тошно молчит. Боится словечко молвить. Или что, как заговорит, так смрад изо рта пойдёт? Очертенело его подлое молчание!