Апостол Права

На взятие Бастилии Наконец воскресенье, а это значит, что мы поговорим о праве в искусстве. Александр Латыев напомнил, что сегодня годовщина взятия Бастилии - 235 лет! В честь юбилея я решил взять на обзор одноименную картину Жана-Пьера Уэля, написанную в год взятия. События, изображённые на полотне, показывают нам отправной момент революции - когда народ поддержал третье сословие и принялся сносить прежний режим. Без активной и деятельной поддержки народа революции бы не случилось, получился бы в лучшем случае обычный переворот, передел власти и не более того. На момент взятия Бастилии там находилось всего 7 узников, поэтому взятие имело более символический, нежели насущный характер. Какое значение для права имеет взятие Бастилии? Самое что ни на есть прямое. Без взятия Бастилии революционные события не разворачивались бы далее, а без французской революции не было бы ни свободы, ни равенства, ни братства, а равно современного гражданского права. Именно революция расчистила дорогу, сметая старые кутюмы на обочину истории, передовому цивилистическому учению и правам человека и гражданина, прежде всего фундаментальным свободам капиталистического общества - свободе собственности и свободе договора. Исторически Франция поплатилась за то, что именно ей было суждено сделать первый шаг навстречу будущему: революции стали основой для 7 антифранцузских коалиций, Францию пытались дружно задушить все монархии в Европе, опасаясь, что следующими постучат штыки уже в их покои. Ведь верхи никогда не хотят жить по-новому, а низы постепенно перестают быть способными жить по-старому, переход от одного строя к другому неизбежен. Кстати, такая же участь постигла и советское государство, против которого ополчился весь капиталистический мир, опасаясь, что новый общественно-экономический строй наступит во всём мире. Всё новое встречает сопротивление, особенно в праве, ему свойственен со времён Древнего Рима глубочайший консерватизм. Именно поэтому любой реформатор в сфере юстиции - это реформатор в квадрате, что-то поменять здесь очень непросто, поскольку любое изменение встречает всеобщее сопротивление. И ровно такое же сопротивление встречают новые идеи, особенно отрицающие то, на чём стоит сегодняшняя юридическая наука. Однако это не значит, что попытки открыть что-то новое или изменить до революции - бесплодны. Напротив, они предвосхищают тот путь, по которому пойдут миллионы. Поэтому если вы отстаиваете какие-то взгляды в праве, но они не имеют поддержки большинства, это вовсе не значит, что вы неправы, возможно, что просто не настало нужное время.

Год второй Сегодня два года, как я веду этот блог. Спасибо всем, кто его читает и делится моими заметками с друзьями и близкими! Думаю, что на второй год можно сказать о смысле названия моего блога, оно отличается от того расхожего значения, что имеет слово "апостол". Когда я взял это наименование, я исходил из того понятия, что указано в словаре Брокгауза и Эфрона 1890 г., где слово апостол означает "устаревшее название апелляции, по которой спорное дело решалось в высшей инстанции". Таким образом, "Апостол Права" - это апелляция к праву, что, конечно, не исключает других трактовок названия. Как поэт, я люблю красивые слова. Представьте, если бы суд апелляционной инстанции сейчас назывался суд апостольской инстанции? А апелляция апостолом? Красота невероятная! Я всегда был сторонником привлечения в речь всего богатства нашего языка. В своё время Солженицын пытался ввести вновь в оборот старые слова, для этого он в лагере стал собирать из словаря Даля забытые слова, так и получился "Русский словарь языкового расширения". Там у него есть и юридическая терминология, например, конституция - это "законоправление", а слово судить - это "правдовать". На мой взгляд, выбрать правильно слова - это не просто дело стиля, вкуса. Образ мысли и язык определяются во многом средой общения, жизни. Однако есть и обратное влияние языка на людей, об этом есть очень интересная книга филолога-романиста Виктора Клемперера "Язык Третьего Рейха", где он показывал влияние новояза на немцев и то, как менялся по мере ожесточения режима сам немецкий язык. Поэтому я всегда призываю к вдумчивому анализу языка современного права, поскольку постепенно у многих понятий появляется двойное значение. Употребляя слова так, как того от нас требуют, мы постепенно переходим и в иной контекст, а он уже кажется настолько привычным, что думается: так всегда было и только так правильно. Возвращаясь к началу заметки скажу то же, что и год назад: словом, читайте и будьте читаемы (а ещё лучше - почетаемы), ведь только рукописи не горят!

О двух взглядах Моё небольшое социологическое наблюдение. Я уже писал о связи права и религии, а теперь выскажу небольшое дополнение. Взгляд на процесс как отыскание судом истины больше свойственен религиозным, верующим людям (т.е. в нашей стране относительному большинству). На примере христианства такой подход неудивителен, ведь Христос есть истина (Ин. 14:6) и поскольку все христиане должны следовать за ним, то они должны отыскивать истину, проявляя тем самым своё служение богу. В этом кроется своеобразная тяга к вечному, потустороннему, поиску того, что превыше законов, человеческих споров и прочего мирского. Однако, казалось бы, истина состоит в том, кто прав, а кто виноват и это надо доказывать сторонам. У кого больше аргументов и доказательств, тот и победит. Такой подход противоречит вере, поскольку он противопоставляет ей разум, а так ни один боговдохновенный текст постичь нельзя, поскольку пути господни непостижимы (Рим. 11:33), а потому нельзя отдавать всё на самотёк и попустительство сторон, какую-то состязательность, должен дело разрешить и сам установить истину тот, кому богом дана власть, т.е. судья. Для атеистов, напротив, важна состязательность. Отсюда вытекает сугубо утилитарный взгляд на суд как на центр по предоставлению госуслуги. Вот и выходит, что суды, как светские учреждения, основаны на состязательности и не соответствуют убеждениям народа. Неоднократно в судебных коридорах я слышал, как люди возлагают надежды на суд, что суд разберётся, вникнет в дело и поймёт, что правда на стороне говорящего, а потом очень удивлялись или даже сокрушались, как же так, суд ничего не увидел. Интересное дело происходит, народ десятилетиями после коммунистического прошлого возвращали в церковь самыми разными способами, а он теперь видит в суде попрание истины, а на подсознательном уровне - своей веры. Ведь так уже было, после реформы 1864 года, когда ввели состязательность в процесс и от поиска истины открестились раньше, чем дали образование и просвещение народу. Чем это закончилось тогда мы уже знаем, а чем это закончится сейчас - вопрос риторический.

Вот так представляли в конце XIX века как будут выглядеть женщины-юристы, когда они придут в профессию. Изображение из серии "Профессии женщин" (N502) для табачной компании Фришмута, 1889 г. Костюм больше похож на супергероя, хотя, этого обычно и ждут от юриста, что он прилетит и решит все проблемы мигом.

"Телевидение перевернёт жизнь!" Когда я увидел эту диссертацию, немедленно вспомнился эпизод из "Москва слезам не верит", где один герой говорит: "Ничего не будет — ни кино, ни театра, ни книг, ни газет. Одно сплошное телевидение". Тема диссертации на обзоре: "Медиатизация судебной власти с позиций постклассической теории права", автор: Поворова Е.А. Многообещающее название, а что же внутри? Автор заходит с козырей, ссылаясь на утверждение Хабриевой, что "юриспруденция восприняла концепции самоорганизации сложных открытых нестабильных систем, часто именуемых обобщенным термином "синергетика"», что было воспринято и развивается «адептами от юридической науки с привязкой к "постклассической юриспруденции". Отсюда сразу стало ясно, что будут наводить тень на плетень. Синергетика - это модное веяние, которое толком не определено, что хочешь, то туда и вкладывай, равно как и в эту диссертацию. При этом, постклассическая теория у автора представлена всего 4 авторами (И.Л. Честнов, А.В. Поляков, Д.А. Пашенцев, О.Ю. Рыбаков), первый из них был на защите оппонентом. На них, видимо, постклассическая теория и приказала долго жить... По мнению автора "медиатизация, взаимодействие общества и государства в медиатизированной правовой сфере – это коммуникационный процесс преобразования правовой действительности, поддерживающий легитимность правовых норм, социальных институтов, влияющий на внутреннюю и внешнюю правовую культуру, обеспечивающий непротиворечивый правовой нарратив от правоприменителей и создающий предпосылки для правовой социализации". Вот это круто, особенно про непротиворечивость и "правовой нарратив", я прям вижу как КС передаёт свой нарратив, такой вайб получается - закачаешься! Тезисы автор выдвигает следующие: 1. "Предпосылкой медиатизации судебной власти является внедрение современных технологий как инструмента управления и средств коммуникации судебной деятельности. Медиатизация судебной деятельности формирует новое управленческое, коммуникативное, информационное пространство как основу нового правового регулирования". По сути, можно было вместо "медиатизации" вставить любое на "ция" и получилось бы то же самое, смысл бы не потерялся. 2. "С позиций постклассической теории права медиатизация судебной власти включает в себя форму и способ осуществления судебной власти на основе высокотехнологичной коммуникации (взаимодействия) суда с обществом и в практическом преломлении коммуникативного подхода к праву в условиях эволюционирующей цифровизации судебного производства, становится доминирующим фактором в развитии судебной власти как общеправового феномена". А с позиций классической теории права медиатизация не включает форму и способ? Доминирующий фактор развития судебной власти - это политическая борьба, какое место судам было отведено в ходе политических процессов. От того, что в медиа будет лучше освещаться работа суда его роль и влияние не изменится на на йоту. 3. "Медиатизация как процесс формирует судебную власть как общеправовой феномен и тем самым влияет на правовое сознание и культуру общества, правовые мировоззренческие и этические модели поведения и предлагает индивидам правовые ориентиры социализации, легитимируя авторитет института судебной власти". Формирует судебную власть исполнительная и законодательная, пора бы уже запомнить! Социализация то тут при чём? Это же вообще из другой оперы. Легитимирует авторитет судебной власти явно не медиатизация. Сколько людям не говорят о том, какие у нас замечательные суды и как они хорошо работают - большинство со времён Даля о них слова доброго не скажет. Легитимность их держится на дубинке пристава, не надо обольщаться.

4. "Судебная власть выступает одновременно как медиасубъект и медиаобъект: с одной стороны, она представляет информацию вовне, в публичное пространство, а с другой – сама воспринимает извне информацию, непосредственно затрагивающую ее деятельность. Эта дихотомия обусловлена стремительно развивающимся процессом медиатизации общества..." - дальше уже можно не читать! Всё можно рассмотреть и как объект и как субъект. Это не тянет на положение для защиты, дихотомию здесь видит только автор этой диссертации и его оппоненты. Пикантности диссертации придаёт тот факт, что написана она судьёй АС МО в отставке. В целом, я думаю, что у автора получилось такое исследование во многом благодаря тому, что он ориентировался на идеи высших чиновников судебной иерархии, а тут, как говорится, какие идеи - такие и результаты. При этом, у автора по тексту есть здравые мысли, возможно, что если бы защита была не в ИЗИСП, где трудится диссертант, то исследование могло бы выглядеть иначе и заявить иные положения на защиту, но, как говорится, сausa finita est. На мой взгляд, медиатизация изменила судебную власть до неузнаваемости, что видно на примере ВАС РФ, сделавшего судебные заседания высшей судебной инстанции прозрачными, доступными каждому. Именно благодаря публичному обсуждению пленумов на заседаниях президиума (куда, кстати, можно было направлять почтой свои замечания и предложения и их там же и озвучивали) появлялось некое согласие касательно принятых правил, они обретали легитимность. Сегодня ВС РФ - максимально закрытая, непрозрачная структура, по инерции публикующая записи заседаний НКС, однако, это такие протокольные мероприятия, что мне кажется на похоронах Елизаветы II было и то больше неформальности. Именно поэтому акты ВС и пленумы, зачастую откровенно слабо написанные, юристы воспринимают в штыки, потому что после прозрачности ВАС предлагать такое - это всё равно что пересесть с майбаха на жигули. Важно, что мы постепенно дойдём до американских стандартов прозрачности суда и что самое главное - активности судей в соцсетях. Сейчас большинство старается быть как бы невидимыми, боятся не то что в социальных сетях высказываться, боятся просто конференцию посетить. Попробуйте какого-то судью пригласить, как раньше, на конференцию, пленум пообсуждать - не найдёте желающих. Интервью тоже стараются уже не давать, после того как одному председателю коллегии такое интервью стоило карьеры. Кстати, если бы Е.А. Поворова написала сравнительно-правовое исследование и посмотрела бы на степень медиатизации в других странах, то она могла бы многое открыть в этой теме, но не случилось!

Графика из цикла 1901 г. Уильяма Стрэнга "Деяния смерти", называется "Смерть - судья". В цикле представлены разные ипостаси смерти: "Смерть-король", "Смерть-кровопийца", "Смерть-любовник", а также смерть представителей разных профессий: "Смерть и пахарь", "Смерть и художник", "Смерть и танцоры", "Смерть и грабитель", "Смерть на баррикадах" и "Скелеты, танцующие на ходулях". Напоминает продолжение темы "пляски смерти", о которой писал два года назад здесь.

Согласен, банкротство - это "БЕ" Солидарен с позицией Антона Александровича, банкротство - это реально "БЕ". В поддержку тезиса выскажу несколько слов. Во-первых, наш закон о банкротстве, как и зарубежные акты подобного рода, не говорит о цели банкротного производства. Из практики явствует два принципа: "платят только трусы" и "дербань должника". На деле же, во все века, главная идея банкротства была в том, чтобы наказать злостных банкротов, а неумышленных вернуть в оборот, дать им право начать новую жизнь без разделки на мелкие кусочки, как в Древнем Риме (Авл Геллий, Аттические ночи, XX, 1, 48). Сегодня никакой официальной цели нет. После объявления банкротом, что первые, что вторые становятся изгоями финансового мира, им недоступны кредиты, занятие должностей, что предопределяет невозможность восстановления прежнего статуса. Без определения в законе главной цели банкротства - невозможно говорить о сути института, ибо он используется столь фривольно, что неудивительно, что мы получаем такие результаты. Между тем ясно, что в зависимости от цели (кара, прощение долгов, санация, удовлетворение кредиторов и т.д.) качественно изменяется смысл каждой фазы процесса несостоятельности и тех ролей, которые играют те или иные участники. Очевидно, что апофеоз банкротства, который проповедуют с высоких кафедр, а некоторые уже и без кафедр, заключающийся в том, что в каждой сделке субъект принимает на себя риски банкротства контрагента - это ни что иное, как искажение нормальности. Что ж у вас за правопорядок такой, что все на грани банкротства? Тут либо правопорядок гнилой, либо люди, любо юристы! Отношения в банкротстве - это отношения цивилистической смерти, они никогда не равны, а всегда противоположны отношениям юридической жизни. Приравнивать их глупо, ведь они зеркальны друг другу. Абсолютно точно нельзя говорить о том, что банкротство - это вершина цивилистики. Вершина цивилистики - это МЧП, просто большинству юристов до этой вершины не добраться. Если бы мне дали начертить структуру ада Данте, то банкротство я бы поместил предпоследним кругом, на самом дне было бы лишь исполнительное производство. Как писал профессор Флумме, нельзя позволять цивилистам решать социальные и трудовые споры. Ровно таким же образом нельзя допускать банкротчиков до решения вопросов цивилистики, ибо у них искаженное мировосприятие, они всюду видят несостоятельность, не замечая, что несостоятельно лишь их учение. Главный маркер того, что банкротство у нас в глубокой коме - это обилие разных контор по списанию долгов, их как грибов после дождя! Люди с головой кидаются в этот омут, ибо терять им нечего. Не стоит полагать, что рост банкротств граждан и компаний только у нас. Рост идёт практически во всех странах мира, где-то больше (в Германии только за эти полгода рост банкротств на 30%), где-то чуть менее (в Британии на 17%). Это говорит о том, что ни общее, ни европейское право не предложили миру эффективной модели, останавливающей или предупреждающей несостоятельность, поскольку решения эти лежат не в области права, а в области политики, а по утверждению наших корифеев "право - вне политики".