ПРОСТО О БИБЛИИ

О четверочастных людях из праздничного канона. Напомню разбираемый тропарь: «Священно ополчаются четверочастнии людие, предходяще образом свидетельства скинии, крестообразными чинми прославляеми». Давайте по порядку. «Ополчатися» - значит становиться лагерем. Так, во вчерашней паремии израильтяне «ополчишася при водах». «Священно» эти людие ополчаются, как мне кажется, потому что, во-первых, они народ Божий и святой, а, во-вторых, потому что делают это вокруг святыни – той самой скинии свидетельства. Почему же, наконец, людие (то есть народ израильский, ополчающийся вокруг скинии) «четверочастнии»? Потому что, согласно книге Чисел, израильский народ, располагаясь лагерем, делился на четыре части. В центре лагеря располагалась скиния и левиты (их мы не считаем), а остальные 12 колен делились на четыре группы по 3 колена. Каждое колено занимало свою сторону от скинии. На восток от скинии – колена Иуды, Завулона и Исахара, на юге – Рувима, Симеона и Гада, на севере – Неффалима, Асира и Дана, и на западе – Ефрема, Манассии и Вениамина. Поэтому они и четверочастнии. А если на это устройство израильского лагеря посмотреть сверху, то получается четырехконечный крест. Поэтому люди Израильские и «прославляемы» (наверное, нами, которые на них глядят с высоты своего новозаветного положения) своим крестообразным построением («крестообразными чинми»).

А никаких предположений не будет?

Сколько частей у людей? "Священно ополчаются четверочастнии людие, предходяще образом свидетельства скинии, крестообразными чинми прославляеми." Это один из тропарей вчерашнего канона. Предлагаю подумать над тем, почему люди четверочастные? Может быть, потому что, если человек раскинет руки, он как четырехконечный крест? Или потому что, как и весь мир, Бог сотворил его из четырех стихий? Своим ответом поделюсь после службы.

Дорогие друзья! С праздником Всемирного Воздвижения Честнаго Креста Христова

«Все писатели хорошие, один Лев Толстой хам, потому что граф!» (с) В последнее время мне почему-то несколько раз в соцсетях попадалась одна цитата. Не та, что вынесена в эпиграф, а эта: «Нагорная проповедь или символ веры: нельзя верить тому и другому. И церковники выбрали последнее: символ веры учится и читается, как молитва и в церквах, а нагорная проповедь исключена даже из чтений евангельских в церквах, так что в церквах никогда, кроме как в те дни, когда читается всё Евангелие, прихожане не услышат ее. Да и не может быть иначе: люди, верующие в злого и безрассудного Бога, — проклявшего род человеческий и обрекшего Своего Сына на жертву и часть людей на вечное мучение, — не могут верить в Бога любви. Человек, верующий в Бога Христа паки грядущего со славою судить и казнить живых и мертвых, не может верить в Христа, повелевающего подставлять щеку обидчику, не судить, прощать и любить врагов». (Лев Толстой. «Царство Божие внутри вас»). Даже если полностью пока проигнорировать спорное противопоставление Нагорной проповеди и Символа веры (а также, Бога-Судью и Бога-Спасителя), сообщённая в цитате фактология в корне не верна. Граф Толстой утверждает, что церковники исключили Нагорную проповедь из рядовых литургийных чтений, и читают её только Великим постом (или на Страстной), когда прочитывается целиком всё Евангелие. Однако несложно, открыв богослужебное Евангелие, увидеть, что это не так. Текст Нагорной проповеди раз в десять длиннее, чем символ веры, и он разбит на 15 зачал (отдельных отрывков). И зачала эти последовательно читаются за литургией начиная с сегодняшнего дня. При этом некоторые из этих зачал специально выделены для чтения в воскресенья (понятно, что для воскресных чтений выбирается самые важные отрывки – в воскресенье народа в церкви больше). Тот самый отрывок про необходимость прощения обидчиков («ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших») читается в Прощенное воскресение, а 18 зачало (Мф 6:22–33) читается в третье воскресенье по Пятидесятницы. Но это ещё не всё. Два зачала из Нагорной проповеди выбраны для чтения в дни памяти святых – святителей, преподобных и праведных (это зачала 10 и 11). А это значит, они читаются в разные дни в течение года. В современном календаре в нынешнем году 37 дней, когда за литургией читаются отдельные отрывки Нагорной проповеди. Кроме того, зачало 20 от полу («просите, и дано будет вам…») выбрано в качестве чтения на всякое прошение, а значит звучит в любое время течение всего года на соответствующих молебнах. Но, на самом деле, тексты Нагорной проповеди звучат в нашей молитве каждый день (и даже чаще, чем Символ веры). На каждой службе звучит Молитва Господня («Отче наш») и очень нередко за литургией в качестве третьего антифона звучат «Блаженны» (Заповеди блаженств). И тот и другой текст взят из Нагорной проповеди и составляет, наверное, само её существо. Я могу понять, почему, Толстой в полемическом запале не проверил свою информацию (хотя даже как-то неудобно за маститого писателя). Но зачем это спорное утверждение вновь и вновь цитировать? PS Ну, а с тезисом о несовместимости Символа веры с Нагорной проповедь, как-то даже спорить неловко. Если и то, и другое в нашем богослужении (как выяснилось) бесконфликтно совмещается, то, наверное, никакого противопоставления и нет. Собственно в самом Евангелии эта антиномия отлично присутствует.

Писал об этом уже где-то, но повторю здесь снова. У евангелиста Иоанна очень приятное чувство юмора, рассчитанное на внимательного читателя. Два примера содержатся седьмой главе, в том отрывке, который вчера в день Святой Троицы читался на литургии. Первый пример ещё довольно очевидный. Когда первосвященники и фарисеи ругают слуг, которые не схватили Иисуса, заслушавшись Его речами, они говорят: «уверовал ли в Него кто из начальников, или из фарисеев? Но этот народ невежда в законе, проклят он» (Ин 7:48-49). Сразу после этих слов, словно ответом поставленный на вопрос, Никодим (как помнит читатель, фарисей и «один из начальников Иудейских») заступается за Христа. Он – иудейский начальник и в Христа верит. То, что Евангелист приводит эти слова, а в следующем же стихе упоминает Никодима, для читателей (которые знают больше, чем оппоненты Христа) звучит иронией в адрес надменных начальников. Второй, менее очевидный пример. Несколько раннее начала этого отрывка, люди спорят о том, кто такой Иисус, и говорят: «Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он» (Ин 7:27). Однако чуть ниже ситуация оказывается совсем иная. «Другие говорили: это Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?» (Ин 7:41-42). То есть, сперва люди утверждают, что не известно откуда будет Христос, а потом называют точное место – из Вифлеема, а про Иисуса, наоборот, сперва убежденно говорят, что знают откуда Он, а на деле, оказывается, что не знают, что Он родился Вифлееме (но читатель-то знает!). Кстати, из этого видно, что Евангелист уверен, что его читатели знают рассказ синоптических Евангелий о рождестве в Вифлееме (иначе, он бы не стал приводить эти смутительные слова без объяснения).

Дорогие друзья! Книга Деяний прочитана за Литургией, и на этом канале наступают летние каникулы. Летом я уже не буду стремиться размешать посты в ежедневном режиме, посты будут более редкими и, так сказать, ситуативными. А с осени уже, Бог даст, начнём разбирать Псалтирь. С днём Святой Живоначальной Троицы вас!

Книга без конца Почему в книги Деяний такой интригующий финал? Почему евангелист Лука обрывает своё повествование на самом интересном месте? Может быть, Евангелист и задумал трилогию, но что-то ему помешало. Но есть и другое объяснение. Первая книга – Евангелие – представляет собой завершенный сюжет. Евангелие – это описание периода, имеющего начало и конец. Завершенность Евангелия подчеркивается описанием Вознесения Христа на небо, а также единством места действия. Евангелие от Луки начинается в храме (явление Ангела священнику Захарии) и заканчивается в храме (Апостолы возвратились в Иерусалим с великою радостью, и пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога). У книги Деяний совершенно иная композиция – это вектор, устремленный в вечность. История книги Деяний начинается в одной точке – географической и временной. Это день рождения Церкви в сошествии Святого Духа, которое происходит в Иерусалиме. И уже из Иерусалима благовестие распространяется концентрическими кругами – сперва Иудея и Самария, затем окрестные области (Сирия, Дамаск), далее Малая Азия, далее благовестие достигает Европы (Балканы), и, наконец, читатель вместе с апостолом Павлом достигает Рима, столицы Империи. Конечно, можно отметить, что христианские общины в Италии существовали и до прихода туда апостола Павла, но, несомненно, композиция книги строится именно так. В том, что Евангелист обрывает свой рассказ на самом интригующем месте, мне видится, намеренный литературный приём. Книга Деяний – это не житие апостола Павла. Если бы он был главным героем этой книги, то автор был бы обязан довести его сюжетную линию до какого-нибудь логического конца. Но книга Деяний – это история Церкви. На завершении земного пути апостола Павла эта история не заканчивается. У книги Деяний, по сути, нет конца – её финал открыт, потому что история, которую она описывает, не закончилась. История, которую начал рассказывать евангелист Лука, продолжается. #Новый_Завет #Деяния

Но вернёмся к рассказу евангелиста Луки о завершении путешествия апостола Павла в Рим. Корабль, на котором он путешествовал, попал в зимний шторм и разбился недалеко от острова Мелит. Исследователи полагают, что Мелитом назывался современный остров Мальта. Правда, обычно отмечают, что сейчас на Мальте нет опасных для людей змей, но это не значит, что их не было раньше. За столетья фауна острова могла сильно поменяться. С Мальты в Италию Павел плыл на корабле «Диоскуры», названом в честь небесных близнецов Кастора и Полидевка. Корабль тоже шёл в Италию из Александрии Египетской и перевозил зерно. Миновав Сиракузы и Ригию, Павел доплыл до Путеола (современный Поццуоли). Далее Павел и сопровождавшие его продолжили путь в Рим по Аппиевой дороге. В Путеоле в то время уже была христианская община, и Павел со спутниками пробыл там неделю. За это время о его приближении узнали римские христиане и вышли ему на встречу. Местом их встречи была почтовая станция, расположенная на 33-й миле Виа Аппиа, которая называлась «Три гостиницы». В наше время здесь были найдены остатки древних построек с фресками и мозаичными полами. #Новый_Завет #Деяния

Сегодня мы дочитали книгу Деяний святых апостолов. Однако, наверное, некоторые из тех, кто слышал сегодняшнее зачало в храме, и не понял, что книга закончилась. И это потому, что финал книги Деяний – на мой взгляд, самая неожиданна концовка из всех возможных. Евангелист Лука буквально обрывает повествование на полуслове. Павел прибыл в Рим на суд императора и живёт в ожидании этого суда. «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех, приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно». Всё. На этом книга заканчивается. Состоялся ли суд императора? Что император Нерон, правящий тогда в Риме, решил по делу апостола Павла? Нам остаётся только предполагать. У нас есть свидетельство древнего предания, что Павел принял мученическую смерть в Риме во время гонений императора Нерона. Но случилось это несколько позднее этого ареста и двухлетнего пребывания в Риме. Гонения императора Нерона против римских христиан начались после 64 года, а Павел был в Риме в самом начале 60-х годов. Значит, логично сделать предположение, что император Нерон (тогда совершенно безразличный и к иудеям, и к христианам), рассмотрев дело Павла, признал его невиновным. Для того чтобы добиться от императора осуждения апостола Павла, на суде должны были присутствовать обвинители из иудеев. Однако евангелист отмечает, что, когда апостол Павел прибыл в Рим, местная еврейская община совсем не знает его, а, следовательно, ничего против него не имеет. «Мы ни писем не получали о тебе из Иудеи, ни из приходящих братьев никто не известил о тебе и не сказал чего-либо худого», – говорят знатные римские иудеи, которые общаются с Павлом. Можно предположить, что об этом первом суде, который окончился оправданием Павла, он пишет во Втором послании к Тимофею: «При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им! Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы через меня утвердилось благовестие и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей» (2Тим 4:16-17). Понятно, что «львиные челюсти», которые ему угрожают – это метафора. Как римского гражданина, отдать Павла зверям на арене цирка не могли. Кроме того, у нас есть три послания, которые написаны, по-видимому, уже после завершения событий, описанных к книге Деяний. Это два послания к Тимофею и Послание Титу. Судя по тексту посланий, Тимофей руководил церковными общинами в Ефесе, а Тит — на острове Крит. Во время написания первого послания Павел находится на свободе и строит планы новых путешествий. В момент написания второго послания Павел находится в тюрьме, но настроение его очень сильно отличается от настроения, с которым написаны другие послания из заточения — к филиппийцам, колосянам и Филимону. В тех посланиях автор полон уверенности, что скоро освободится и надеется посетить своих адресатов. Во Втором послании к Тимофею Павел уверен, что его земная жизнь подходит к концу: «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2Тим 4:6-8). О том, как именно закончилась жизнь апостола Павла, мы уже говорили. #Новый_Завет #Деяния