Макс скажет

🗣Правовед Максим Тирских: «Фактически Зеленский узурпировал власть»

С 21 мая 2024 года бывший президент Украины Зеленский утратил свою легитимность. И это факт, исходя из требований украинского законодательства… Отразится ли это на международной позиции Украины? И да, и нет. Ряд стран и политических сил безусловно обратят внимание на вопиющее нарушение конституции и сократят свое взаимодействие с украинскими властями. Но…

👇👇👇 Продолжение на сайте ЛИЦ

День Победы! Праздник? Праздник! Сегодня 9 мая. День Победы. Праздник двойственный. Он несет в себе с одной стороны пласт личных переживаний (сейчас уже даже не о самой войне, о которой многие знают только из рассказов, фильмов, песен, книг и различных образов, а в основном о воспоминаниях о своих дедушках и бабушках, прошедших фронт, или жизнь в тылу, их рассказах и эмоциях). С другой же стороны с учетом того, какой след оставила та война в памяти нашего общества – это общенациональный праздник, являющийся по своему внутреннему наполнению подлинным днем независимости России и подлинным днем народного единства. В этом контексте 12 июня, да и 4 ноября никогда не сравнится с 9 мая. Хотя бы потому, что 12 июня – день сугубо формальный, задокументированный и определенный документом – декларацией о государственном суверенитете России, которую, если честно, вряд ли читало большинство читателей. Четвертое ноября хотя и называется днем народного единства воспринимается как дата несколько искусственная (и привязка к событиям 1612 года в данном случае не особо то помогает в создании образа этой даты). 9 мая же – подлинный день общенационального и как уже стало даже модным цивилизационного единства, сохранения общества, впитавшийся в архетип тех, кто действительно идентифицирует себя с народом России, с российской цивилизацией. 9 мая – день, когда была поставлена точка в страшнейшей войне и этим дан сигнал о том, что и страна, и народ выжили сами, спасли себя в огне мирового пожара и завершили исторический путь германского нацизма. В этом плане те, кто пытается оспорить значение Дня Победы, формируя некоторый нарратив о том, что к нынешнему поколению данный праздник не имеет отношения, о том, что это день «памяти и скорби» и прочее поступает так совершенно зря. Почему? Потому, что этот праздник уже давно не праздник личной победы конкретного человека, а праздник общенационального преодоления смертельной опасности, угрозы за которой была пропасть невозвращения, губительной пучины всемирной гибели в ловушке нацизма. Это день давно стал частью исторической и культурной традиции. Он перестает быть личным праздником ветеранов, но обретает новое значение. Дня исторической памяти. Дня самоопределения народа. Дня подлинной независимости, завоеванной ценой многих жизней, трудов, страданий. Дня народного единства, в котором нет места альтернативным взглядам и восприятиям. Идея считать это день днем «памяти и скорби» вряд ли может вызвать что-то кроме недоумения. Найдите того, у кого не щемит сердце от мерных звуков камертона во время минуты молчания? Кто бы не вспоминал о своих предках, не вернувшихся с войны. О тех, кто через страдания военных лет пронес честь и гордость, способность любить и преодолевать всё. О дедах, которые воевали (спасибо тебе, дед Георгий) или стояли детьми у станка (спасибо тебе, дед Капитон). Мы скорбим. И 22 июня о тех потерях и страданиях, которые перенесем за годы войны. И в другие даты, которыми усыпан наш календарь, датами битв и освобождений. Мы скорбим, но помним. Что 9 мая – это день освобождения. Освобождения от угрозы гибели общества. Освобождения от тягот и угроз войны. А значит праздник. Безусловно праздник. С Праздником Вас, дорогие читатели!

Без срока давности Прошло 10 лет с момента трагедии в одесском «Доме Профсоюзов». С события, разделившего историю на до и позже. С совершения преступления, не имеющего срока давности, ставшего одним из прологов к продолжающемуся конфликту. Фактически, события вокруг «Дома Профсоюзов» когда в огне зажигательных смесей погибло более 40 человек, а пострадало около 250, должны были стать типичным продолжением традиции «майданных действий» на Украине 2013-2014 года, но вышли за пределы этой реальности, фактически сделав возврат к прежней, домайданной Украине невозможным. Жертвы трагедии «Дома Профсоюзов» наивно полагали, что живут еще в том романтизированном времени, когда уличными действиями - митингами, шествиями, в крайнем случае захватом зданий можно еще что-то добиться. Можно отстоять свои права, можно решить политический вопрос. Примером был и киевский майдан, завершившийся государственным переворотом, и крымская весна с референдумом и дорогой домой, и стихийные события в Луганске, Донецке, Харькове. Для жертв это было указателем допустимого языка политического протеста. А для их оппонентов от пришедшей к власти хунты (до момента переизбрания Верховной Рады и выборов Порошенко 25 мая 2014 года у власти была хунта и никак иначе) это была угроза. Там, где одним виделся допустимый протест, другие наблюдали угрозу. Очевидно, что для хунты протест на Куликовом поле воспринимался как угроза, как пролог к событиям, если не аналогичным крымской весне, то по крайней мере соотносимым с произошедшим в Донецке и Луганске. Он воспринимался как экзистенциальная угроза, от которой веял страх как минимум потери контроля над ситуацией, а как максимум и потери власти, поскольку, случись повторение донецко-луганского сценария в Одессе, это стало бы верным знаком для остальных регионов Юго-Востока Украины. В результате было принято решение подавить протест (не вооруженный и не агрессивный) предельно показательно, предельно жестоко. Своего хунта добилась. Русская весна стала несостоявшимся мифом, а вот гражданская война на Украине – реальностью. Одесский дом профсоюзов провел жирную черту между возможностью реинтеграции республик Донбасса в политическое пространство Украины, поскольку продемонстрировал, что хунта, в процессе выборов мимикрирующаяся в «новую власть», не только не готова к каким-либо переговорам с оппонентами, но и не видит никаких иных вариантов решения, кроме их физической ликвидации. Организаторы трагедии думали (вероятно), что ими сделанное – «прививка от сепаратизма». На деле же это был первый звук траурного марша по украинской государственности, которая после произошедшего стала невозможной в политических границах того времени. И при этом, сделала сохранение государства с названием Украина возможным только в идеологических лекалах украинского нацизма с почитанием Бандеры и Шухевича, героизацией дивизии «Галичина» и с уничтожением любого инакомыслия. Мог ли быть иной выход? Да. Им была бы демонстрация принятия факта трагедии, наказание виновных и рефлексия о произошедшем как о национальной трагедии. Вместо этого трагедия «Дома Профсоюзов» новыми киевскими властями была выдана за акт если не героический, то допустимый. Никто не понес наказания. Некоторые из участников убийства переместились в Верховную Раду. О трагедии решили забыть на официальном уровне и героизировать в националистическом секторе политического спектра. То есть сделали иное будущее фактически невозможным, продемонстрировав своим оппонентам, что не готовы ни к какому иному развитию ситуации, кроме как к повторению трагедии. В других декорациях, с другими участниками, с другим событийным рядом, но с тем же посылом – нет другой точки зрения, кроме точки зрения официального Киева, а всем, кто против, уготована та же участь. И это был конец Украины. Но преступления такого рода не имеют срока давности. Возмездие неотвратимо. И главный его элемент – не наказание отдельных исполнителей, а постепенное тление украинской пост-майданной государственности. Неизбежное.