over the river cam

upward & downward Заключительная тема, которой я поделюсь, касается социальной мобильности. Образование тесно связано с идей продвижения по социальным лифтам, с возможностью за счет определенной институции и/или дисциплины попасть туда, куда не могли дотянуться твои родители. В то время как с одной стороны это действительно так, в работе этих самых лифтов – миллион нюансов и проблем, а сама идея образования как спасительной пилюли довольно сомнительна на практике. Понятие социальной мобильности тесно связано с концепций меритократии. Якобы современное (западное) общество устроено так, что талантливые и трудолюбивые прокладывают свой путь в счастливое будущее и достаточно лишь быть умным и трудиться, чтобы воспользоваться существующими траекториями перехода из класса в класс, из одного общественного слоя в другой (меня, кстати, воспитали в экстремально меритократической модели мира и я до сих пор сохраняю многие нелепые убеждения, например, что трудом можно добиться всего, что угодно, надо только захотеть – что, как вы понимаете, становится сильным психологическим давлением на представление о собственном успехе в условиях эмиграции и прочих отягощающих обстоятельств). Моя любимая книга про это – “The tyranny of meritocracy” Мишеля Санделя, которая довольно популярно разбирает, как идея меритократии подрывает общественное устройство (одна из его идей высказана в этом кратком ted). Ключевая его мысль в том, что вера в превосходство таланта формирует узколобое отношение к достижениям: если человек чего-то добивается, он приписывает все лавры успеха себе (игнорируя привилегии, которые у него были на старте и в процессе), а человек, который чего-то не добивается, винит исключительно себя (игнорируя структурные неравенства, которые могли бы ему помешать). Хуже всего того, что меритократическое сознание построено на индивидуальных исключениях (подтверждающих правило), то есть у нас всегда есть единичные примеры людей, которые добились чего-то, несмотря ни на что. Основной темой исследований в соц.мобильности становится, соответственно, критическая перспектива, которая пытается систематизировать, какие привилегии помогают (и как их максимально расширить), какие структурные неравенства мешают (и как их убрать). Один из примеров, которые я встретила в эссе, меня очень впечатлил: он касался языка. Дети в семьях с образованными родителями вырастают и осваивают другой язык – более сложный, более уточненный, более академичный. Язык обучения, который позволяет им легче осваивать учебный план и быстрее понимать инструкции учителя. Дети из менее благополучных семей и родителей рабочего класса просто не владеют языком в той степени, которая позволила бы им быть успешными в школе (потому что дома так не говорят). Язык учителя, так и язык учебных материалов заточен под ребят, обладающих бóльшим лингвистическим диапазоном и глубже понимающих язык за счет продвинутых диалогов в семье. Казалось бы, отдай ребенка в «хорошую школу» и он всему научится – а на практике оказывается, что все не так просто. И, возможно, первый шаг – это декомпозиция собственного опыта и понимание тех привилегий и ограничений, которые помогают или мешают на протяжении всей жизни.

рынок и образование: кто кого Второй замечательной темой, о которой хочется поговорить, это маркетизация образования (по-русски правильно было бы сказать «превращение образования в рынок»). Мне очень нравится теория, которую разбирают на модуле (возможно, потому что она довольно доступная и очень прикладная) – разделение на экзогенную и эндогенную маркетизацию как механизмы скрытой приватизации. Как только начинаешь переводить на русский, сразу возникает проблема (она у меня давно, я все еще не знаю как ее решить) – отсутствие в российской практике понятия public. То есть по форме логика та же: есть население, оно платит налоги, на эти налоги финансируется public sector, в том числе образование. В этом смысле стейкхолдер (и главный благополучатель, и главный регулятор, по идее) образования – это общество. Но в России нет «общественного образования», есть государственное, и стейкхолдер там точно не налогоплательщики. В этой тонкой разнице дальше начинаются проблемы с переводом теории на российский ландшафт, поэтому не судите британских теоретиков строго. Идея Бола и Юдина, авторов теории, отталкивается от тезиса о том, что современный механизм позднего капитализма – это всепоглощающий процесс бесконечного расширения (новые рынки, новые возможности и тд) и только за счет роста капиталистическая логика устойчива. Поэтому происходит захват публичных секторов, таких как образование, здравоохранение и так далее, как результат экспансии капиталистического подхода. В образовании происходит это двумя стратегиями: экзогенной, внешней и эндогенной, внутренней. Они, разумеется, связаны – одна порождает и подпитывает другую и наоборот. Внешняя (экзогенная) стратегия – это, например, попытка решить проблему неэффективности школ с помощью мер, стимулирующих соревнование и конкуренцию (базовые правила существования бизнеса). Можно споткнуться на вопросе, что значит неэффективно, но предположим, тут у нас ответ простой – Х школ в стране выпускают малограмотных и несчастливых учеников. У министерства образования есть разные стратегии, как быть с такими школами, но если они начинают вводить оценивание, а потом провоцировать соревнование между школами по метрикам счастья и грамотности (например, при распределении бюджета), то на лицо внешняя стратегия превращения образования в рынок, который перестраивает публичный сектор на рельсы управления по правилам капитализма. Внутренняя стратегия – это такая интернализация бизнес логики существования. Если школа существует в нарративе конкуренции, ей надо привлекать студентов, а значит заимствовать инструменты привлечения из бизнеса. Или когда в случае внутренних проблем школа приглашает бизнес-консультантов для написания стратегии выхода из кризиса (я такое, кстати, видела дважды, это жуткое зрелище), пытаясь заменить образовательную экспертизу на бизнес экспертизу. Обе этих стратегии в действии меняют социальные отношения между всеми акторами (не говоря уже о вкладе в социальное неравенство и упрощения «продукта» школы, который должен «продаваться»). Вот уже учителя не фасилитаторы детского развития, а провайдеры услуг. Вот уже студенты не стремятся к самонаправленному развитию, а превращаются в клиентов, которых надо удовлетворять. Вот уже школа – это не производство good citizens, а конвейер для поставки кадров в экономику (или детское доп образование – не возможность поисследовать индивидуальные интересы, а принудительная дорога в корпорации, страдающие кадровым голодом). Шлейф проблем от рейдерского захвата капиталистической логикой публичных секторов огромен – хотя я тут занимаю прагматичную позицию и считаю, что если очень вдумчиво и аккуратно забирать хорошее, то от этого больше пользы, чем вреда. Более того, в российском контексте не понятно, что страшнее: государство или капитализм, остается только лавирование между Сциллой и Харибдой. А вы как думаете, от маркетизации образования больше пользы или вреда? p.s. говоря про школу, я имею ввиду любую образовательную организацию родом из публичного сектора, например университет или колледж.

общество риска Одной из теорий, разбираемых на упомянутом модуле, является теория «общества риска» немецкого социолога Ульриха Бека. В своей книге "Risk Society: Towards a New Modernity" он рассуждает на тему того, какое место риск и управление им занимают в современном обществе и как это влияет на социальные структуры. Что значит общество риска? Бек понимает под ним парадоксальную взаимосвязь прогресса, который приводит все к новым неочевидным рискам и обсессии управления ими, как на глобальном, так и индивидуальном уровне. С одной стороны, мы (как социум) провоцируем все больше и больше непредвиденных рисков, с другой стороны, мы стремимся все больше и больше их контролировать. При этом разные группы интереса приоритезируют разные риски, выстраивая на этом свою политическую риторику. Парадоксальность взаимосвязи заключается в том, что управляя одним риском, мы провоцируем другой – и (часто) до момента наступления производного невозможно оценить, какой из рисков был весомее. Одним из примеров, которые разбирали студенты, был локдаун во время ковида: в момент закрытия школ эта мера была предпринята для управления риском распространения эпидемии. Однако такое решение породило следующий каскад проблем, в том числе падения уровня благополучия учеников, рост количества учеников, отсутствующий на уроках, более сильное отставание учеников из неблагополучных семей от своих сверстников. Получается такая самовоспроизводящаяся спираль – новые интервенции порождают новые риски, все более драматичные и менее управляемые. У теории Бека есть еще один важный аспект, касающийся роли знания. В современном обществе знание является крайне специализированным: например, я разбираюсь в дизайне образовательного опыта и методах обучения, но гораздо хуже понимаю в организационных процессах обучения с точки зрения L&D или деталях ФГОС для седьмого класса. В то время как моя (и чья угодно еще любая) экспертиза специализирована, проблемы, с которыми сталкивается общество – очень комплексные. Соответственно, когда возникает проблема, ее чаще всего решают теми специалистами, которые есть в доступе, хотя суммы их экспертиз может быть недостаточно, чтобы увидеть все потенциальные аспекты проблемы и последующие риски, возникающие при выбранных решениях. Разные институции, конечно, пытаются создавать альтернативные think tanks (например, у нас есть центр с говорящим названием The Centre for the Study of Existential Risk), но этого, разумеется, недостаточно, чтобы откатить механизм воспроизводства риска. Как результат такого неполноценного митигирования, ответственность за навигацию по минному полю жизни переходит от институций к человеку. Если раньше можно было полагаться, что вот есть уважаемая инстанция, которая знает, как правильно, то теперь в чужой экспертизе всегда найдется брешь – и чем их больше, тем сильнее не только разнообразие индивидуальных стратегий и практик, но конспирологических теорий (представляю, как мрачно праздновали сторонники последних, когда AstraZeneca отозвали все свои вакцины после доказанного риска тромбоза). Моя супервайзер очень интересно рассуждает в этой статье о том, какую роль начинают занимать университеты в этом карнавале «правд» и как признание разных перспектив на проблему и ее решения может сформировать новый смысл университета. А пока всем остается только доверять, но проверять и надеяться, что мы не грохнем сами себя по нелепой случайности.

p.s. в Кембридже, как и в любом другом университете, стрессовость экзаменов – это особый нарратив. Например, в форме булшит-бинго (зачеркни свое). Кстати, вот этот процесс подготовки к экзаменам, когда ты неделями проводишь со своими заметками и эссе, на английском называется revise (кажется, это я только тут узнала).

end of academic year Как перестают работать социальные лифты в старшей школе, что общего у издательств Pearson и Просвещение, почему мы вынуждены доверять экспертам и в то же время – не доверять? И, самое главное, что может объединять эти темы? Несколько постов назад я уже писала о том, что в этом году супервизировала студенток второго курса бакалавриата – это был мой пробный заход на paper (я бы перевела как модуль) Modernity & Globalisation. Обучение на бакалавриате Кембриджа структурировано так: есть 7 тем, которые разбираются в течение года (по 1–3 лекциям по теме + ридинги в большой группе) и 6 супервизий (встреч), обычно с PhD студентом, в рамках которых дается обратная связи и обсуждается индивидуальное эссе каждого в группе 2–4 человека. Первая встреча – знакомство, последняя – подготовка к экзаменам, за оставшиеся встречи студенты успевают написать и сдать супервизору 5 эссе (по любой из семи тем). Во-первых, за это время я окончательно поняла, зачем нужно эссе как деятельность в обучении. Подозрения у меня были и раньше (я ведь сама их писала), но когда ты индивидуально сопровождаешь человека и пять раз читаешь его каждый раз новый текст, где он пытается изложить свою мысль, невооруженным взглядом видно, как эта практика развивает мышление. Как из хаотичного набора не связанных мыслей и штампов вдруг начинает прорастать логика, мнение и интересное трактование теоретической рамки. Как уточняются идеи (если студент решит на одну тему писать дважды) или как расширяется диапазон понимания и аргументации. Короче, это чистейшее удовольствие, разве что ужасно трудозатратное – на чтение и комментарии по одному эссе у меня уходило несколько часов, особенно если мысль была интересной и мне хотелось самой углубиться в теорию (значит – перечитать кучу всего), чтобы содержательно посоветовать, как дальше можно идеи развить. Помимо прочего, так как мои обе студентки – британки, через примеры в их эссе я узнала много нового об особенностях образования тут: от проблемности Ofsted (это как если бы Рособрнадзор пытался быть модным и при этом наполовину частным, и все бы реально ориентировались на его рейтинги при выборе школы/детского сада) до персонажа Vicky Pollard в mini series Little Britain, где она иллюстрирует утрированное представление о рабочем классе. Иллюстрация эта происходит, естественно, в школе – среде, максимально стратифицированной в Британии, где old money и working class практически никогда не пересекутся. В конце года студенток ждет экзамен, и его форма, честно говоря, не оставила меня равнодушной. После всех этих вдумчивых эссе студенты придут в аудиторию с одной лишь ручкой и за три часа должны будут написать три мини-эссе по тем же самым темам (сами вопросы по темам слегка варьируются, но это непринципиально). Какие именно – остается за студентом, поэтому подготовка строится из того, чтобы выбрать наиболее понравившиеся (проработанные?) топики, свои лучшие аргументы по ним, структурировать и дополнить их, расширить (и запомнить) все источники и цитируемые исследования и потом в экспресс-режиме воспроизвести их в стрессовых условиях. Сначала я была в ужасе, но когда мы начали готовиться, я чуть больше поняла про смысл этого испытания – такой финальный аккорд максимально фокусирует на чистоте аргумента и проверяет именно что не эссе (как финальный продукт), а навык мышления. Последняя супервизия уже прошла, но девушки до сих пор шлют мне свои заметки, которые я комментирую – до дня Х еще несколько недель. В качестве трех тем для подготовки они выбрали социальную (не)мобильность, как общества риска конструируется через школу и маркетизацию образования (наконец-то у меня появилась легитимная причина углубиться в это!). Если вам интересно, как эти темы раскрываются в образовательном процессе, ставьте ❤️‍🔥 и я расскажу подробнее про каждую в следующий постах.

Подборка каналов о современном образовании от издания «Системный Блокъ» Даже если вы уже окончили школу и получили профессиональное образование, вам все равно придется учиться. Непрерывное обучение — это не просто тренд, а новая норма в мире активного развития цифровых технологий и постоянных социальных изменений. Как учатся современные люди? Что такое EdTech? Чем занимаются педагогические дизайнеры? Системный Блокъ сделал для вас подборку каналов о современном образовании. — @ru_education — Образование, которое мы заслужили Канал для тех, кто хочет быстро погрузиться в EdTech во всем его разнообразии. Здесь вы найдете новости, обзоры кейсов, а также размышления автора — Михаила Свердлова. — @LXD_education — д*ИИ*зайн Образования Канал посвящен педагогическим инновациям — в первую очередь цифровым. Автор канала Андрей Комиссаров рассказывает о своем опыте разработки образовательных инструментов для педагогов и учеников на основе искусственного интеллекта. А ещё здесь обсуждаются этичность использования геймификации, идеи для школьных проектов на основе поиска и визуализации данных и разные инструменты педагогического дизайна. — @edunetflix — Netflix в сфере образования Как выглядит современное обучение? Как сделать его эффективным? И как доказать эту эффективность бизнесу? EdTech-продакт Григорий Волчков делится наблюдениями в работе, быту и видеоиграх. Рассказывает о современных образовательных приложениях и приглашает учителей и методистов также делиться своим опытом на канале. — @elearningskills — Царёва в Курсе Канал Анны Царёвой для методистов, методологов, педагогических дизайнеров, дизайнеров образовательного опыта и всех, кто занимается созданием обучения. Здесь собраны профессиональные гайды, схемы, а в рубрике «Спросите методиста» автор канала отвечает на вопросы подписчиков. Какие навыки необходимы методисту, чтобы быть востребованным? Как активизировать учебный чат? Чем обусловлена любовь педагогов к излишней академичности? — @kaktomogu — Учусь как умею Заметки о том, как учатся взрослые люди. Автор канала Лина Адамаускене изучает философию познания и помогает взрослым осваивать новые профессии. Пишет о трудностях, с которыми сталкиваются ученики, и высказывает критику современному миру, где постоянное обучение и переобучение стало необходимым. Как возвращаться в учебу после долгого молчания? Что делать, если в середине долгосрочного обучения надоело учиться? Если вам знакомы синдром самозванца и боязнь белого листа, если бывает трудно понять новый материал — загляните в этот канал. — @sonyaaboutcam — over the river cam Блог Сони Смысловой об образовании, а также о философии, политике, социологии применительно к обучению. Автор рассказывает о прочитанных книгах, о своем опыте обучения в Кембридже и делится интересными находками. Например, исследованием вопроса «почему студенты не вовлекаются в онлайн-обучение?» или статьей, в которой анализируются компетенции, необходимые для дизайнера педагогического опыта. — @sysblok — Системный Блокъ Ваш виртуальный краш, проводник по миру цифровых технологий в образовании, искусстве и гуманитарных науках. Как использовать цифровые архивы и базы данных по истории для школьных проектов? Как дети учатся читать и что об этом говорит наука? Как цифровые технологии помогают преодолеть гендерное неравенство в образовании? В постах Системного Блока вы найдете обзоры исследований и практические советы для преподавателей. 🤖 «Системный Блокъ» @sysblok

В приятной компании оказалась в подборке современных каналов об образовании. Вдвойне приятно, что 90% списка – коллеги и выпускники school of education 😍

first steps Мне тут на фейсбуке выпало воспоминание, что 8 лет назад я проводила воркшоп по конструктору опыта (КО) в Перми. КО был первым фреймворком, созданным в ИКРЕ – он помогал систематизировать структуру занятия и содержал в себе карточки с кучей разных методик (теперь история помнит только о его второй версии, школьной). Примечательным то выступление стало по двум причинам: во-первых, это был первый воркшоп, который содержал в себе не только практику с КО, но и базовое введение в проектирование. Во-вторых, это был первый и последний раз в моей жизни, когда я (очень глупо) опоздала на самолет. Именно с той весны начался мой преподавательский путь в разрезе LXD – до этого я, как могла, осваивала только instructional design или читала что-то типа Adult Learner Ноулза (в 2012, когда я начала работать методистом, о таких приколах как педагогический дизайн знали единицы и в их число я вошла далеко не сразу). Опытным путем выяснилось, что раскладывая с участниками карточки для проектирования занятия, нужно не только фундаментальное понимание принципов, по которым образовательное событие конструируется, но и определенная линза – центрированная на человеке и его опыте. Без этой линзы собрать классное занятие даже с таким инструментом, как КО, получалось с трудом – и я стала сначала искать, а потом добавлять в свои мастер-классы подводку про человеко-центричное проектирование обучения. На первых порах, кстати, я не знала, что это называется learning experience design – проектирование образовательного опыта. Возможно, потому что тогда оно и правда так и не называлось (например, один из первых курсов, который я прошла по LXD, назывался New Approaches in Instructional Design или как-то так). Меня все эти очень давние события, время от времени всплывающие в соц.сетях, очень вдохновляют, потому что, оглядываясь назад, даже не верится, что такой огромный путь был пройден. За восемь лет преподавания удалось создать много всего интересного – и, надеюсь, дальше только больше. p.s. Если вы помните оригинальную сине-красную коробочку КО, то ставьте 🦄, посмотрим сколько тут старожилов!)

ох уж этот мозг Когнитивистика уверенно захватывает свои лидирующие позиции: прям-таки бихевиористский revival 60-х. Правда, изучение мозга и сознания все-таки чуть больше нюансировано и вообще, откликается мне в разы больше, чем теории, которые предлагали нам Скиннер и ко в середине прошлого века. Поэтому я с большим удовольствием прокомментировала спецпроект Skillbox про четыре разные теории когнитивистики, важные для проектирования: теория когнитивной нагрузки, кратковременной памяти, двойного кодирования и мультимедийная теория (которая скорее не совсем теория, а набор практических рекомендаций исходя из нашего понимания, как работает восприятие и обработка информации). Очень рекомендую для ознакомления, получилась симпатичная глава учебника для введения в тему. А если вам интересно подробнее, то на FutureLearn есть восьминедельный трек Educational Neuroscience (первый модуль можно пройти бесплатно, дальше по подписке) – отличное продолжение введения в тему 👌🏼