Late night Shōwa

Красотки тридцатых, наконец обретшие свободу в выборе и приобретении нарядов, прихорашивающиеся на этом шелковом расписном экране, отсылают нас к сценам из жизни, доминировавшим в росписи ширм еще в 17 веке. Фумиэ Танигути, расписавшая эти экраны, тоже причислялась к мога, хотя мидинеткой её, в отличие от многих из них, назвать было нельзя. Второй ребенок из пяти, она родилась в Токио в семье главы департамента фотографии Асахи симбун и владелицы лавки с кимоно, до замужества изучавшей искусство нихонга. Творческая семья только поощряла тягу девочки к прекрасному, и Фумиэ поступила на один из первых факультетов живописи, открывших двери для женщин, где в 1928 выиграла престижный конкурс университетских работ (тогда Женская школа искусств, сейчас это Университет Дзёсиби). Стремление к славе и трудоголизм открывали перед девушкой всевозможные пути: её наставником стал известный гравюрист, к чьей группе художников она присоединилась после выпуска, и на их шестой выставке в 1934 привлекла всеобщее внимание двумя работами. Для осенней экспозиции в 1935, отметив четверть века, Танигути написала эту работу, "Готовясь к выходу в свет", одну из своих главных – за нее достался очередной приз, прославивший её уже на всю страну. К сожалению, неудача настигла её там, где она совсем не ожидала: неудачные замужества, где мужья будто делали одолжение одержимой славой, но плохой в быту художнице, трудное материнство, предательство друзей из-за развода, и неудачный переезд в США отправили карьеру Фумиэ после войны вниз по скользкой дорожке. Ей пришлось работать официанткой, швеей и сиделкой, чтобы прокормить себя, и на родину она больше не возвращалась. Перед смертью в 2001 она попросила своих американских товарищей позаботиться о её работах и передать их внукам от сыновей, которых отобрал при разводе первый муж. Возможно, её творчество выйдет из забытья? Кто знает.

Корейцы нынче находятся на пятом месте по общему потреблению сублимированной лапши в мире, при этом по количеству на человека вообще на первом, но давайте немного про японский след в корейской легкой промышленности. После Корейской войны в южной части, собственно, Кореи, было тяжело с продовольствием – риса на всех не хватало, из поставок была только американская пшеница, из-за обилия которой народ перешел на выпечку, да огрызки с военных баз НАТО, которые люди собирали и варили из них так называемую "поросячью кашу", в которую могло попасть все, от кимчи до сигаретных бычков. Это сейчас блюдо, именуемое budaejjigae как-то поприличнее составом будет, а тогда совсем тяжко было. Пока правительство активно пропагандировало мучные продукты, один местный бизнесмен, Чон Джун-юн, вспомнил, что во время учебы за границей ел не так давно изобретенный рамен, который в 1958 году помог облегчить продовольственный кризис в родной Японии. И пшеницу переработать, и народ накормить – из-за жира и зерна продукт был сытным, да еще и легко хранимым и перевозимым. Производить по франшизе было почти невозможно на тот момент – требовалось выполнить много условий и занести очень много денег, но корейская делегация в итоге разжалобила господина Окуи, председателя правления Myojo foods, который взял с них только за станок, а технологию и потенциальные дивиденды отдал за просто так ради спасения голодающих. И потому что господин Чон создал у него впечатление человека самого честного и искреннего – за это он выдал еще и рецепт порошкового супа. Так в 1963 появилась компания Самян, взлетевшая на лапше на говяжьем жире – мало кто тогда после войны мог себе позволить поесть мяса, поэтому "рамен с говядиной" скупали охотно. А теперь, даже несмотря на репутационный скандал в 1989, вы и я видите треклятую бешеную птичку на полках.

RA’MEN запустил ивент посвященный самураям, пиратам и древней Японии, вдохновившись аниме One Piece 🇯🇵 Они сделали большой котелок одена, десерт в виде Японского замка с кроной сакуры, лимонад с горящим стикером и огромный самурайский сет-ланч 🔥 Успевайте попробовать до 10 июня!

"так, например, обнаружено, что в японском языке есть 446 ономатопов для обозначения текстур пищи, 312 из них являются звукоподражаниями. например, для понятия «хрустящий», которое в русском языке представлено одним словом, а в английском – двумя (“crispy” и “crunchy”), в японском языке имеется более десяти слов, передающих тонкие различия в консистенции, текстуре и величине того, что хрустит во рту. например, хруст бори-бори сильнее, чем пори-пори, еще сильнее и громче хрустит гари-гари. про слабо хрустящее печенье скажут саку-саку, про более хрустящее – дзаку-дзаку, а про хрустящее яблоко – сяку-сяку" ___ hayakawa f., ioku k., akuzawa s., yoneda c., kazami y., nishinari k. baba y., and kohyama k. classification of japanese texture terms а.е. раевский, н. сакаи. японская ономатопея: психолингвистический взгляд на лингвистический феномен

お誕生日おめでとう、ヴァレリア先生 ♪

Немного фотографий ныне слегка, а может и не слегка даже заброшенного в одно время городка Киёсато, префектура Яманаси. Когда-то в семидесятых-восьмидесятых это было достаточно популярное туристическое место, и не из-за близости Фудзи – в то время в стране случился мэрхен-бум: сказочная сёдзе-манга, нарисованная девушками (мангаки в индустрии до этого были в основном мужского пола) для девушек, европейские сеттинги в сюжетах, кампания JR по поощрению девушек отправляться в поездку одним, без мужчин... В Киёсато (и еще одном городе, Канадзаве) смекнули, что к чему, и устроили уйму тематических кафе, домов отдыха, магазинов и парков, украшенных на западный манер. Многие срывались туда на выходные просто погулять, провести пару дней в пансионате, сходить в кафе в виде чайничка, потолкаться на торговой улице (ведь приезжали толпами, журналы много писали на этот счет) и поглазеть на чудесные чудеса кругом. В девяностые сюжеты манги изменились, хоть и добрая милая мэрхен-тематика еще осталась, но не в таком количестве, да и еще Дисней отстроил свой парк, и интерес к волшебному городку начал угасать, как и он сам. Вы можете увидеть этот налёт декаданса на фото, особенно чайничек жалко, но вроде есть хорошие новости: в прошлом году уже один магазин отремонтировали, и местные власти даже планируют кампанию по восстановлению былой славы этого прелестного уголка.

Суми и Сада, дочери господина Тэдзиро Тамуры, третьего секретаря посольства Японии в США, Вашингтон, март 1925.

Кирпичик за кирпичиком Весьма нетривиальная культурная штука нашлась на просторах телеграма: BRICS by Brick! Ребята, ведущие канал, решили сосредоточиться на культурном наследии стран БРИКС. Много интересного, вот, например, погребальные юани, или мой обожаемый Чандигарх Ле Корбюзье (обязательно доеду когда-то!), любовь Миядзаки к Левитану, в общем, ворох всего про талантливых деятелей, про интересные локации и культурные особенности. Подпишись, чтобы узнать то, чего не знал, и о чём тебе больше никто не расскажет! (и еще чтобы дождаться рассказа про сотрудничество Лорана и Плисецкой, или про Мюглера в СССР, хехе)

Фукия Кадзуо родился в 1898 в префектуре Ниигата в семье очень молодых родителей, сбежавших из дома. Его матери на тот момент едва исполнилось 15, отцу - 19. Жизнь семьи была трудной, еще и мать скончалась, когда Фукие было всего 12. Эта потеря толкнула мальчика заняться искусством, где он сосредоточился на изображении женщин и девочек. Впрочем, ему явно удавались романтические образы красавиц. Фукия, будучи замеченным за талант мэром Ниигаты, уже в 15 лет переехал в Токио на учебу, и уже в 1920 один из его друзей посоветовал редакции Shōjo Gahō нанять юношу в качестве иллюстратора. К следующему году он уже делал там не только развороты, но и обложки. Его затем взяли в Rejo-kai, журнал для девушек, окончивших школу, но еще не вышедших замуж, и в Shōjo Club, в общем, работы господина Кодзи (он взял этот псевдоним, начав работать) стали крайне востребованы. Он также писал стихи, и в 1924 опубликовал сентиментальное стихотворение «Кукла-невеста» об эмоциях девушки, собирающейся оставить девичество позади ради неопределенного будущего. Из него потом сделали весьма популярную песню. Кодзи все еще хотел стать настоящим живописцем, и переехал в Париж в 1925 работать и учиться в небольшой мастерской, которую делил с другими японскими художниками. Некоторые из картин, которые он написал там, были отобраны для престижных выставок, но в итоге были утеряны и сохранились лишь в виде фотографий. Одна из них обнаружилась в 1998 где-то на парижском складе, но это все равно не очень много, да? В 1929 он вернулся домой, чтобы разобраться с семейными проблемами, думая, что уедет в Париж, как только все уладится. Но из-за войны пришлось остаться на родине, и даже вернуться к журнальной работе, чтобы расплатиться с долгами. После 1945 Кодзи занялся иллюстрацией детских книг, в 1954 поучаствовал в создании Toei Animation, для которой в 1958 отрисовывал первый цветной мультик, "Легенду о белой змее", в 1968 иллюстрировал "Историю на мысе" Мисимы, а в 1979 умер от сердечного приступа.

Моё любимое шумное буйное трио Nisennenmondai собралось ещё в 1999, поэтому я, пожалуй, все же упомяну их здесь, 20-й век застали таки. Но, правда, без релизов – только через пять лет после знакомства в клубе рядом с университетом, где получали дипломы все трое, у девиц выпустилась первая ЕР, Neji, а за ней дела пошли в гору. Свой лейбл, известность за пределами страны, туры по Европе и Америке… в общем-то, с такой энергетикой они не могли не добиться своего кусочка славы среди пост-панк прихвостней. Чего говорить, давайте лучше слушать: https://m.youtube.com/watch?v=ozn-w2qX0P0