ΑΤΤΙΚΙΣΤΑ

«Теперь можно обобщить наиболее характерные признаки эллинистического «κοινή», языка, на котором написаны книги Нового Завета. 1. Прежде всего язык новозаветной эпохи начинает отличаться от аттического произношением дифтонгов. Это результат языкового развития, образец которого виден и в новогреческом. Дифтонг ει начинает произноситься как [и], буква η [э] также совпадает произношением с ι [и], то же происходит и с дифтонгом оι [ой]. О таком произношении дифтонгов свидетельствуют папирусы и надписи того времени, в которых встречаются многочисленные «итацизмы» (ι вместо ει, οι, η, υ, υι – ошибки, которые говорят о том, что произношение всех этих дифтонгов и букв уже не различалось). Позднее также дифтонг с αι [ай] стал произноситься как звук -э, дифтонги ευ и αυ как звуки [еф] и [аф]. Таким образом, можно убедиться, что «эразмианское» произношение, которому следуют западные ученые при чтении новозаветных текстов, прочитывая раздельно все дифтонги, совершенно не соответствует реальному произношению той эпохи, о чем свидетельствуют папирусы, найденные в последние десятилетия.» Иоаннис Каравидопулос «Введение в Новый Завет»

Εἰ οἱ θεοὶ διαλέγονται, τῇ τῶν Ἑλλήνων γλώττῃ χρῶνται. Μᾶρκος Τύλλιος Κικέρων (106-43 π.Χ.) «Если боги говорят, то они говорят по-гречески»

«Двустишие о папах Павле и Сиксте Хороший папа был Павел, но человек плохой, ныне человек хороший Сикст, но папа же плохой» Его написал Анджело Полициано между 1475 и 1478 годами. Обозначение папы как ἀρχιερεύς с прилагательным μέγας в то время, вероятно, перевод латинского pontifex (Pontifex Maximus). ἀρχιερεὺς ἀγαθός — «хороший папа». Речь идёт о Павле II (понтифик 1464-1471) и Сиксте IV (1471-1484). Почему Павел человек так себе? Возможно, точки зрения гуманиста Полициано, он был был более пропонентом ἡ βασιλεία τῶν οὐρανῶν, нежели Respublica literaria, в 1468 Павел II буквально запретил таких "опасных" с моральной точки зрения классических авторов, как Плавт, Теренций, Овидий и Ювенал. Политоника вещь хорошая, дабы не путать человека (φώς) со светом (φῶς).

Голос, которым звучат византийские фразы из игры Age of Empires 4. Её зовут Μαριλένα Λιακοπούλου.

Эллинизм это говорить как греки, то есть без солецизмов и варваризмов.

Являлся он в школу довольно редко и занимался с учениками то арифметикой, то греческим чтением, то чистописанием. Урок арифметики заключался в том, что он всей школе сразу задавал задачи на правило сложения и далее этого правила не шел. Человек он был добродушный, но небогатый образованием и весьма скверно говорил по-русски. Ему-то Николай Спиридонович и поручил заняться с двумя новичками. Благодаря лишь ему они кое-как сладили с азбукою, но поладить с своеобразным произношением буквы "фита" не могли никак. Их русские рты не поддавались греческой ломке и не повиновались. Спиро доходил в своем усердии чуть не до белого каления, оттягивал своим большим пальцем нижнюю губу Антона Павловича книзу и приказывал: — Полози языка на зуба и скази: фита!.. Как ни силился злополучный новичок совладеть с греческим произношением — ничего у него не выходило. Незадолго до смерти Антона Павловича я был в Ялте и сидел в его кабинете. Толковали о многом и, между прочим, вспоминали старину. Антон Павлович тогда собирался за границу, в Баденвейлер. Он был весел и хорошо настроен. Предстоящая поездка ему улыбалась. Во время разговора принесли почту — объемистый пук газет, книг и писем. Отложив газеты в сторону, Антон Павлович стал пересматривать присланные ему книги и, раскрыв одну из них, засмеялся своим тихим, добродушным смехом. — Вот меня и на греческий язык перевели; издатель книжку прислал, — сказал он. — По-видимому, и биографию приложили. Посмотри-ка, что такое обо мне пишут… Ты ведь еще помнишь греческий язык. Первые же переведенные строки биографии заставили его еще раз засмеяться. Там значилось, что Антон Павлович происходил из духовной семьи и что отец его был певчий. — Ты, однако же, несмотря на свои старые годы, все еще помнишь греческий язык, — сказал он. — А вот я так совсем не знаю его, хотя тоже когда-то учился в греческой школе. Не люблю я вспоминать о ней. Много испортила она моих детских радостей… Интересно было бы знать, живы ли еще Вучина и Спиро?.. Разговор перешел на воспоминания. И это был один из последних наших разговоров в Ялте.»

«Шутка ли ходить каждый день такую даль — к Греческой церкви… Тут и у взрослого ноги заболят…» В продолжение темы «Чехов и греческий язык» — отрывок из «В греческой школе» Ал.П. Чехова. «Об этих местах в греческих конторах мечтали как о манне небесной подраставшие юноши; о том же мечтали и отцы, поднимавшие на ноги своих чад. Но для того чтобы явиться достойным кандидатом на эту манну, нужно было знать иностранные языки и главным образом греческий — не древний, изучаемый в гимназиях, а новейший, на котором говорят, читают, пишут и издают газеты нынешние измельчавшие потомки великих Софоклов, Демосфенов, Сократов и Платонов. Павел Егорович — отец Антона Павловича — тоже мечтал о подобной карьере для своих сыновей. В то время оклад жалованья в тысячу или в полторы тысячи рублей в год считался не только достаточным, но и богатым. А греческие конторы выплачивали такие оклады без труда, лишь бы служащий был человеком подходящим, расторопным, сметливым и знал свое дело. — Ну, что вот я, — говаривал нередко Павел Егорович Евгении, Яковлевне, — с утра до ночи сижу в своей лавке, торгую, а каждый год при подсчете оказываются одни убытки… То ли дело служить у Вальяно или у Скараманги… Сидит человек в тепле, спокойно за конторкой, пишет и щелкает на счетах, и без хлопот получает чистоганом тысячу рублей в год. Надо будет отдать детей в греческую школу… — Не лучше ли в гимназию? — возражала Евгения Яковлевна. — Бог с нею, с гимназией!.. Что она дает? Вон у Ефремова сын вышел из пятого класса и латынь учил, — а что в нем толку? Сидит у отца на шее, ходит без дела по городу да пожарного козла дразнит… К слову сказать, Антон Павлович в своей пьесе "Свадьба" вывел под именем грека Дымбы один из этих типов, искренне убежденных в том, что "в Греции все есть". Эти-то лавочные завсегдатаи и убедили Павла Егоровича в том, что выше и благороднее греческого языка нет ничего и что в Афинах есть такое высшее учебное заведение — "то панэпистимион", т. е. университет, из которого выходят только одни гении и мудрецы. Павел Егорович, сам обучавшийся на медные деньги, не имел основания не доверять этим россказням, которые к тому же почти всякий раз заканчивались убедительною ссылкою на то, что вот-де сын русского человека — Николаев — изучил греческий язык и теперь получает в конторе Вальяно 1800 рублей в год. С другой стороны, два или три педагога, преподававшие в гимназии и забиравшие в лавке Павла Егоровича товар на книжку от "двадцатого до двадцатого", всячески предостерегали от греческой школы и стояли горою за гимназию. — Ну на что вам, Павел Егорович, этот греческий язык, будь он неладен? — говорили они. — Отдавайте детей в гимназию. Во-первых, из гимназии выходит образованный человек с правом на четырнадцатый класс; во-вторых, навсегда избавляется от солдатчины и, в-третьих, может поступить в университет. А из университета дороги всюду открыты: хочет — в чиновники идет, хочет — в доктора, хочет — в учителя… А то можно и в инженеры… Словом, куда угодно… Павел Егорович колебался. Евгения Яковлевна, смотревшая в будущее шире, стояла за гимназию. Но тут судьба подсунула учителя греческой школы, кефалонца Вучину. Тот в интересах своего учебного заведения и кармана наговорил таких "турусов на колесах" о преимуществах и выгодах греческого языка и так расписал значение синтаксиса, что симпатии Павла Егоровича почти бесповоротно перешли на сторону школы. Выпив два или три стакана сантуринского вина, Вучина увлекся, повел рассказ об Илиаде и Одиссее, рассказал с пеною у рта и с ворочаньем белков о подвигах греческих героев Марка Боцариса и Миаулиса и заявил, что сведения об этом можно почерпнуть только в одной греческой школе и больше нигде. — Никого я теперь не послушаю, кроме Николая Спиридоновича, — решил Павел Егорович по уходе кефалонца. — Никуда, кроме греческой школы, не отдам детей учиться. Эта школа много выше гимназии… Таким образом, участь Антона Павловича была решена. По ремеслу Спиро был маклер по хлебной части и справлял кое-какие поручения греческих купцов в таможне по очистке товаров пошлиною.

Ребята с Васильевского острова тут шепнули, что видели желающих найти дом, где жил Егунов. Думаю, через пару лет можно будет объявить сбор на бюст или памятную табличку.

Простое афинское утро На грани с эпохой койне Идёшь ты привычно с λεώς там где νεώς стоит на холме. Глаза лишь прикрыл на мгновенье νεώς обратился в ναός, λαός вкруг тебя на агоре и ждёт македонцев χοῖρος.

«Я сейчас читаю Златоуста по-гречески и Григория Нисского по-русски, а также подготовляю материалы для первой главы моей апологии, против Гете… Вы знаете, что апология эллинизма обыкновенно смешивается с апологией язычества и потому понятно недоверие лиц церковных к эллинизму и к последователям Зелинского. Что до Соболевского, то, кажется, я все более и более себя компрометирую в его глазах, обнаруживая интересы кроме грамматических.*» Из писем Сергея Соловьева Павлу Флоренскому. * «А Сергей Михайлович Соловьев мне так и не смог сдать экзамен по греческому языку"- Гаспаров М. Л. цитирует Соболевского в своих «Записках и выписках».