Тёмная теология

Выступил на конференции в Алматинской духовной семинарии с предложениями для новой экклезиологической парадигмы. Вариантов много — только успевай пробовать

Тут мне прислали фотку с одного мероприятия, где предлагают отменить ООО в философии. Значит хорошая вещь – надо брать, пока не стала дефицитом. Остаётся непонятным, куда попадает русский трофей Кант. В русскую религиозную философию?

Тут мне прислали фотку с одного мероприятия, где предлагают отменить ООО в философии. Значит хорошая вещь – надо брать, пока не стала дефицитом. Остаётся непонятным, куда попадает русский трофей Кант. В русскую религиозную философию?

В новом выпуске подкаста Теоэстетика 2.0 очень приятный и интересный разговор, который слушается на одном дыхании. Алексей Гагинский распрашивает библеистку из ПСТГУ Анастасию Медведеву про иронию в Библии, комизм в богослужебных текстах и другие забавные мелочи. Прям захотелось послушать курс библейского литературоведения от Анастасии. https://www.youtube.com/watch?v=_i4uk3GqjdA&t=639s

Если у вас есть сомнения относительно того, зачем теологу изучать как “мыслят” не-человеческие существа, то посмотрите вот эту лекцию Симоны Котвы, где она излагает некоторые тезисы своей будущей книги. Видео разбито на две части: небольшое художественное вступление и сама лекция. https://www.youtube.com/watch?v=F38PBMuSg5I Если коротко, то Симона, опираясь на работы феноменолога Майкла Мардера, работающего с тематикой субъективности растений, сравнивает его концепцию plant-thinking с экстатическим опытом христианских мистиков. В каком-то смысле мистик при созерцании Бога переходит в своеобразный plant-mode, который она раскрывает через понятие внимания, но особого рода: больше пассивного, чем активного; внимающего, а не обращающего внимание; похожеего скорее на сенсорное восприятие, чем на волевой акт. Как подсолнух поворачивает соцветие вслед за солнцем, так и мистик воспринимает божественную благодать. Интересно, что мистика в её понимании противоположна аскетике: активные усилия могут помешать распознать мистический опыт. А постоянное стремление стяжать благодать может привести к выгоранию. Растение, постоянно находящееся под прямыми солнечными лучами, в конце концов засыхает, ему также нужна тень и ночь. По-моему, очень трезвый подход, созвучный моему собственному подходу. Про Мардера: в 2013 году он опубликовал книгу Plant-Thinking: A Philosophy of Vegetal Life, которая вошла в шорт-лист престижной премии John N. Findlay Book Prize in Metaphysics. Он предложил термин “растительное мышление” (plant-thinking), которое предсталяет собой некогнитивный, неидеациональный и неимагинативный способ мышления, присущий растениям, а также процесс возвращения человеческой мысли к её истокам и уподобления её растениям. Иными словами “мышление” без мышления, концептуализации и воображения. Другие референсы у Котвы – это работы Элизабет Стенгерс и Джейн Беннетт. Последнюю Грэм Харман считает близкой по духу к ООО. В общем с интересом буду ждать книгу.

Специалистка по Симоне Вайль и христианским женщинам-мистикам раннего модерна и эко-теологиня, Симона Котва из университетов Осло и Кембриджа, заканчивает свою вторую книгу про философию как духовную практику. В частности, она похоже будет сравнивать “мышление” растений с мистической практикой “чистой молитвы”. Очень интересно! Ещё, кажется, Прокл говорил про молитву подсолнухов.

Сегодня ДР у этого парня! Грэму Харману 56 лет Обсуждали как раз в переписке с коллегой, что, с одной стороны, он, конечно, очень вольно трактует и Хайдеггера и Гуссерля, но, с другой – в этом и состоит обновляющая сила ООО как школы философской мысли – им интереснее философствовать, чем заниматься историей философии

Как четвероякий объект можно применить к теологии? Первый набросок: Бог как объект Деление на реальный и чувственный объект в отношении Бога, на мой взгляд, очень плодотворный заход. Бог как реальный объект от нас скрыт, у нас нет к нему прямого доступа, он непознаваем в своей сущности. Мы всегда (!) имеем дело с репрезентациями Бога как чувственного объекта. Он “обитает” в сфере нашего чувственного опыта (сознания, мышления, разума – как угодно). Причём, у каждого из нас – своя сфера чувственного опыта и, соответственно, свой образ Бога. Чувственные качества – это свойства и детали, которые насыщают чувственный объект. Они могут эманировать из реального объекта, но попадая в сферу чувственного опыта, преломляются в знакомых формах. Например, сюда могут быть отнесены различные антропоморфизмы из Библии и других источников. Сюда же я бы добавил катафатические свойства – благость, справедливость, всеведение, святость и проч. В общем – всё, что мы можем себе представить о Боге в нашем воображении, относится сюда. Напряжение ЧО–ЧК – это то, как мы себе представляем Бога. А вот апофатические свойства, причём в строгом смысле слова, – это, на мой взгляд, реальные качества. Суть апофатики в том, чтобы очистить образ Бога от наших измышлений о нём. Апофатические свойства невозможно представить или вообразить, к ним можно прийти только в результате рассуждения или категориального созерцания, причём особого рода – через отрицание любых представлений. Поэтому апофатика говорит о Боге, но на языке аллюзий, чётко понимая, что это аллюзии. И в этом смысле напряжение между РО–РК действительно можно назвать сущностью Бога, которую невозможно познать. А напряжение ЧО–РК – идеей Бога как она обсуждается в философии и теологии. А вот напряжение РО–ЧК я бы назвал божественными энергиями. Ведь, что такое энергия как не манифестация чувственных качеств реального объекта. Я уже писал в посте про Фаворский свет, что божественные энергии – это чувственные качества. Но здесь я бы уточнил: чувственное качество в данном случае – это светоносность, которая становится светом, соединяясь с чувственным объектом – репрезентацией Бога в уме мистика. Дело в том, что мы не вступаем в прямой контакт с чувственными качествами, только в их соединении с ЧО. “Я никогда не сталкиваюсь с черным как с изолированным качеством, – пишет Харман, – а только с чернотой чернил”. При этом светоносность – это не реальное качество, потому что Бог не светится, он находится за пределами диалектики света и тьмы, и даже за пределами “светозарной тьмы” (тоже есть пост об этом). Светоносность – это как мы воспринимаем его. Ведь и чернота чернил – это не реальное качество чернил, а чувственное, потому что при смещении диапазона видимого света, цвет поменяется. Иными словами божественные энергии – это напряжение между РО (сокрытым Богом) и ЧК (светоносностью). Эти энергии можно назвать нетварными, потому что они имеют отношение к Богу, которого мы считаем нетварным. Но то, что видят исихасты — это чувственный объект, сотворенный в их уме. Григорий Палама в одном месте в “Триадах” проговаривает вскользь нечто похожее: “сейчас мы видим вечный свет чувством, через сущее и раздельные символы; тогда же [в эсхатоне], став выше этого, увидим непосредственно, без всякой промежуточной завесы”. Но, судя по остальному тексту, он не вполне понял, что ему удалось сформулировать.

Понемногу разбираюсь в теории четвероякого объекта Грэма Хармана. По Харману, все объекты делятся на два типа: реальные (real) и чувственные (sensual). Им соответствуют два вида качеств – также реальных (РК) и чувственных (ЧК). Чувственные объекты (ЧО) существует исключительно в нашем опыте. Они даны нам непосредственно, в то время как реальные (РО) – изъяты из прямого доступа. То же самое с качествами: чувственные (акцидентальные) качества прямо существуют в опыте, реальные (эйдетические) постигаются косвенно с помощью рассудка. Реальное всегда изъято, а чувственное – находится в прямом доступе. Реальному объекту может соответствовать чувственный объект в сознании воспринимающего. В то же время не все чувственные объекты могут иметь за собой некий реальный прототип. Вопрос о том, можно ли считать вымышленные объекты (например, литературных персонажей) реальными, Харман пока оставляет без ответа. На недавней встрече в Москве, где он был онлайн, я прямо его спросил об этом, и Харман ответил, что пока не знает, надо думать. С одной стороны, такие персонажи как Шерлок Холмс или Гарри Поттер – никогда не существовали как реальные люди, а с другой – они давно живут своей насыщенной жизнью за пределами книжных страниц. Реальные объекты скрываются, к ним нет доступа, они изолированы и не взаимодействуют между собой напрямую. В сфере чувственного опыта наблюдателя или воспринимающего (им не обязательно может быть человек, поэтому слово “сознание” сюда не всегда подходит) они переводятся в чувственные объекты (или как их называет сам Харман “в чувственные карикатуры на самих себя”). Получается, что реальные объекты могут взаимодействовать между собой только посредством чувственных, то есть – через репрезентацию в сфере опыта. Именно в сфере чувственного опыта появляется причинность. А поскольку реальные объекты взаимодействуют опосредовано, то и причинность тут непрямая, или замещающая (vicarious). Эту идею, кстати, Харман подглядел и переосмыслил у арабских средневековых теологов-окказионалистов. Объекты – это некие единства, которые не сводятся к набору качеств: если качества удалить, объект останется объектом. Если мы посмотрим на башню в лучах утренней зари или днём или ночью, то она может предстать перед нами по-разному, но это будет та же самая башня. Поэтому Харман различает объекты и их качества. Чувственные или акцидентальные качества – это слой привходящих свойств, покрывающих объект. Но Харман обращает внимание, что, если убрать все чувственные качества, то мы достигаем всё же не бессвойственного единства объекта, а того, что Гуссерль называет эйдосом. Харман вводит понятие эйдетические или реальные качества как некие смутные представления о сущности или природе данного объекта. Они смутные, потому что, как и всё, что связано с реальным, к ним нет прямого доступа, а достигаются они через т. н. категориальное созерцание, путём аллюзий. Дальше начинается самое веселье. Эти четыре полюса имеют между собой связи, которые Харман называет напряжениями. Напряжение РО–РК даёт нам представление о категории сущности объекта – неуловимой и неопределимой, потому что и объект, и качества изъяты из прямого доступа. Это некое недоступное ядро, которое делает объект объектом. Напряжение ЧО–РК – даёт нам представление об эйдосе объекта – некой идее, парадигме, модели объекта. В её основе которой лежит чувственный объект (конструкт), но с качествами реального. Напряжение ЧО–ЧК – внимание! Это время! “Пребывая во времени, объекты чувств не кажутся неподвижными и фиксированными, но явлены как инкрустированные сменяющимися чертами. Тем не менее опыт ежесекундно не распадается в бессвязный калейдоскоп разрозненных ощущений; вместо них оказываются чувственные объекты большей или меньшей устойчивости”. Напряжение РО–ЧК – пространство?! Тут, хоть убей, я пока не понимаю, как это складывается. Харман определяет пространство как игру отношения и не-отношения – напряжение между сокрытыми реальными объектами и их чувственными качествами, существующими только во взаимодействии с ними. Но для меня это пока непонятно.

Возможно ли божественное всеведение с точки зрения ООО? Отвечает Грэм Харман: В своем изначальном смысле объект не используется и не познаётся, но просто таков, каков есть. Никакая реконструкция такого объекта не может заместить его в космосе. В этом смысле не может быть истинным даже то, что Бог всеведущ, поскольку всеведущая сущность должна была бы не только знать все вещи, но и быть всеми вещами. И даже если бы Бог обладал способностью быть всеми вещами, то интроспекция не более исчерпывающа, чем полученное извне знание, и, следовательно, Бог даже себя не в силах полностью постигнуть. Это может иметь существенные последствия для любой попытки объектно-ориентированной теологии и уже имеет глубокие следствия для теории познания, поскольку это подразумевает, что ни одна научная модель не преуспеет в замене вещи перечнем различных ее свойств. Доступ к вещам самим по себе может быть только непрямым (Харман. Четвероякий объект; рус. пер. 2021). Почему у Хармана знать значит быть? Дело в том, что реальные объекты изъяты из прямого доступа, они не вступают во взаимодействия друг с другом именно как реальные. И знать реальный объект может только сам этот реальный объект. Именно поэтому для всеведения всех вещей, нужно быть (гипер)объектом под названием “все вещи”. Да и то ещё не факт, пока существует реальность вовне. А я подумал: ведь получается, что само по себе вéдение или познание накладывает ограничение на познающего. Но если отказаться от вéдения, может ли это расширить границы познания? Разве что в Сократовом смысле: “Я знаю, что ничего не знаю”.