Континуум дрейфа

Вчера я наконец дочитал «Утопию правил» Дэвида Греббера. Самое интересное оказалось в последней главе, как раз давшей название всей книге. Автор обращается к оптике Homo Ludens и пытается анализировать позднекапиталистическую бюрократию и ее привлекательность как некую игру. Игра, как пишет Хёйзинга ограничена конкретным временем и местом, а главное, правилами. Именно благодаря правилам достигается равенство участников и справедливость победы. Противоположностью игры выступает забава — свободный акт творчества, который имеет целью лишь собственное удовольствие. Два этих явления находятся в диалектической связи. Игра, ее правила, всегда является результатом чьего-то свободного творчества, забавы. Участники забавы создают игру договариваясь о ней напрямую. Но внутри уже существующей игры элемент забавы уменьшается — правила ограничивают свободу и не дают полностью раскрыться творческому потенциалу. Когда я вник в эту мысль, меня осенило, почему бы не сравнить искусство и его институты с забавой и игрой? В идеальной ситуации художник создает искусство из не-искусства движимый только лишь внутренней свободой, творческим потенциалом и желанием. Он сам определяет правила, которым будет следовать. Это забава творца, который подражает забавам всесильных и никому неподвластных богов, создающих мир. Но как только произведение закончено, оно становится каноном. Здесь в действие вступает первый институт — теория искусства. Она концептуализирует чистое эстетическое чувство, определяет значимые черты произведения и формулирует первый вариант правил, по которым теперь нужно будет играть в искусство. На следующих этапах к игре подключаются все новые и новые участники: музеи, коллекционеры, меценаты, коммерческие галереи, кураторы. Их можно сравнить с тренерами, судейским корпусом, жюри, федерациям, комментаторам и спонсорам в спорте. Для получения удовольствия от досуга с мячом они не нужны, но если кто-то хочет не просто забавляться во дворе, а стать футболистом, такому человеку придется пожертвовать частью удовольствия и свободы ради вступления в большую футбольную игру. Возможно это понимали современники Хёйзинги, искавшие истинное искусство у неевропейских культур, в детских садах и психиатрических лечебницах. Результатом этих поисков, к сожалению, стал примитивизм — подделка под искреннее свободное творчество, созданная художником-академистом, оцененная теорией, вписанная в историю искусства и выставленная в галерее. Греббер вскрывает парадокс привлекательности игры перед забавой. Забава может быть опасна и разрушительна, особенно если ей предается могущественный, самовластный или хотя бы просто физически сильный человек. Правила игры, как и правила общежития успокаивают и дарят иллюзию, что соблюдающий их, если не добьется успеха, то, по крайней мере, не понесет потерь. Однако, это не так. Те, кто устанавливает правила, никогда не будут им следовать до самого конца, и честный игрок не сможет победить в шахматной партии с бюрократией. Это наблюдение справедливо и для игры в искусство

Фундаментальное сомнение Произведения Альберта Солдатова, представленные галереей pop/off/art на выставке «Дипфейк» находится на пересечении очень многих областей, часть из которых мне крайне интересна. В первую очередь эта живопись нащупывает границы классической рукотворной картины и созданного нейросетью арта. Границы, которую сейчас ищут многие. Однако, Альберт Солдатов дополняет свои произведения социальным комментарием. На этих полотнах мы обнаруживаем сюрреалистичное соединение образов публичных персон, персонажей популярной культуры и известных произведений искусства. С одной стороны, это напоминает зрителю о страхе быть обманутым виртуозно состряпанным дипфейком и, как следствие, первичному недоверию к любой поступающей информации. С другой — показывает наше общественное бессознательное как коллаж из бессвязных образов. В таком случае алгоритмы искусственного интеллекта выступают аналогом автоматического письма Андре Бретона: 0% осознанности, 100% истины. Не случайно, видимо, на многих картинах Альберта Солдатова, представленных на выставке, мы встречаем кобылу-кошмар с картин Генриха Фюсли. Вторая, более интересная лично для меня тема, — фундаментальное сомнение, то качество, которое требуется любому enjoyer-у контемпорари искусства. Что посетитель выставки видит перед собой? Искусство, дизайн, аттракцион или китч? Зритель вынужден помещать себя на границе знакомой и относительно рациональной реальности и сновидения, которое каждый раз уникально, где можно ожидать чего угодно и все принимается как должное. Конечно, иногда бывает полезным ослабить бдительность и позволить потоку впечатлений увлечь себя в грезу или даже в кошмар, если вы хотите немного встряхнуться. Смелее, Алиса! Но полностью расслабляться все же не стоит, иначе есть риск оказаться в одном нижнем белье посреди Cosmoscow. Хотя другие увлеченные этим волшебным спектаклем зрители, вероятно, примут это за перформанс. Выставка доступна в галерее pop/off/art на территории Винзавода и открыта до 7 июля 2024

Фундаментальное сомнение Произведения Альберта Солдатова, представленные галереей pop/off/art на выставке «Дипфейк» находится на пересечении очень многих областей, часть из которых мне крайне интересна. В первую очередь эта живопись нащупывает границы классической рукотворной картины и созданного нейросетью арта. Границы, которую сейчас ищут многие. Однако, Альберт Солдатов дополняет свои произведения социальным комментарием. На этих полотнах мы обнаруживаем сюрреалистичное соединение образов публичных персон, персонажей популярной культуры и известных произведений искусства. С одной стороны, это напоминает зрителю о страхе быть обманутым виртуозно состряпанным дипфейком и, как следствие, первичному недоверию к любой поступающей информации. С другой — показывает наше общественное бессознательное как коллаж из бессвязных образов. В таком случае алгоритмы искусственного интеллекта выступают аналогом автоматического письма Андре Бретона: 0% осознанности, 100% истины. Не случайно, видимо, на многих картинах Альберта Солдатова, представленных на выставке, мы встречаем кобылу-кошмар с картин Генриха Фюсли. Фундаментальное сомнение — это то качество, которое требуется любому enjoyer-у контемпорари искусства. Что он видит перед собой? Искусство, дизайн, аттракцион или китч? Зритель вынужден помещать себя на границе знакомой и относительно рациональной реальности и сновидения, которое каждый раз уникально, где можно ожидать чего угодно и все принимается как должное. Конечно, иногда бывает полезным ослабить бдительность и позволить потоку впечатлений увлечь себя в грезу или даже в кошмар, если вы хотите немного встряхнуться. Смелее, Алиса! Но полностью расслабляться все же не стоит, иначе есть риск оказаться в одном нижнем белье посреди Cosmoscow. Хотя другие увлеченные этим волшебным спектаклем зрители, вероятно, примут это за перформанс. Выставка доступна в галерее pop/off/art на территории Винзавода и открыта до 7 июля 2024

#смотритесами Евгений Наумов о выставке Михаила Рубанкова «Калитниковский пруд» в галерее Set Projects, или Континуум Михаила Рубанкова: Не так давно в галерее Set Projects в здании Гостиного Двора открылась выставка Михаила Рубанкова «Калитниковский пруд». В экспозиции представлена оригинальная и тиражная графика, а также несколько объектов. Пространство построено как символическое повторение одноименной локации московского искусственного водоема. В реальности вокруг пруда расположены отдел УВД, психиатрическая больница, Калитниковские бани, Скорбященский храм и трамвайное депо. Все эти здания объединяет то, что они являются пограничными локациями, своеобразными транспортными хабами между разными социальными статусами. Кроме трамвайного депо — оно является более буквальным транзитным пространством. Даже саму водную гладь представители дохристианских культур могли воспринимать как волшебный портал в мир мертвых. Поверхность пруда на выставке символизирует стол, на котором выложены акварели с изображением рыб. Верный своему творческому методу — Михаил включает в произведения языковые игры и заключает композицию в рамку с чертежным штампом. Подобные приемы роднят искусство нашего современника со старшими представителями Московского концептуализма, исследовавшими визуальную культуру послевоенного СССР как отдельное языковое пространство со своими аксиомами, законами и умолчаниями. Рубанков аналогично относится к языку как к саморазвивающейся структуре, из которой он извлекает новые уникальные значения, рождающиеся из случайных семантических связей. Михаил Рубанков и куратор проекта Роман Шалганов нашли прекрасное применение вращающимся двухсторонним стендам, уже находящимся в галерее, создав специально для выставки серию шелкографий «Бодрит», изображающих белую оконную решетку-солнышко на черном фоне или черную решетку — на белом. Таким образом одна из стен превратилась в фасад многоэтажного здания (УВД или психиатрической больницы), и зритель по своему желанию может зажечь или погасить его окна.  На выставке «Калитниковский пруд» представлено еще множество разнообразных экспонатов, связанных с повседневностью российских домов и улиц, общественного и приватного пространства. Над поверхностью символического пруда «парит» подвешенный к зеркальному светильнику человек-гидроплан. Зависший между двумя отражающими поверхностями он, как и вся Калитниковская зона, находится в промежуточном состоянии между сном и явью. В этой (уже третьей) персональной выставке Михаил Рубанков продолжает исследование лиминальных пространств и буферных зон. В проектах «Вдох — выдох» (Граунд Солянка, 2023) и «Номер 305» (отель Marco Polo, 2023) художник последовательно исследовал переходные территории — подъезды многоэтажек и гостиничные номера. Обе экспозиции погружали зрителя в вязкое состояние между сном и действительностью, когда условности функционирования реального мира размываются и становятся возможными невероятные и пугающие вещи. Это липкое ощущение жуткого проникает и в воображаемую квартиру из серии объектов «Сгусток» на коллективной выставке «Чего ты боишься?» (Винзавод, 2024). Эти проекты можно рассматривать как последовательное разрушение концепции безопасного пространства. Житель большого города может оказаться в непредвиденной ситуации буквально где угодно: в личной квартире, в гостиничном номере, в тамбуре подъезда, на лестничной клетке, в любом общественном месте. Тем самым Михаил Рубанков возвращает зрителя в мистическое пространство представителя доисторической культуры, который мог повстречаться с посланниками мира мертвых в любое время и в любом месте. В современном цивилизованном обществе человек воздвигает вокруг себя броню из различных языков, сигнальных систем, правил и шаблонов поведения, однако, защита эта не абсолютна, и лавкрафтианское невообразимое все еще находит путь к такому юному и слабому человеческому разуму.

Еще фотографии с выставки Михаила Рубанкова «Калитниковский пруд» в галерее Set Project

Язык — это форма, в которой отливается мышление, это тюрьма для разума, как утверждал Франсис Понж, замечавший при этом, что ее стены можно разрисовать, пусть даже и дерьмом

Киты скитаются над Китай-Городом на работах Алексея Иорша, представленных на выставке «Кита видели?» в Зверевском центре современного свободного искусства. Легкие симпатичные рисунки с образами больших морских млекопитающих. Они прячутся среди айсбергов облаков или барражируют в ясном голубом небе. А мы идем по этим улицам поглощенные повседневной суетой и не замечаем этих исполинов. И пряча лицо в ладонях Я думаю о завтрашнем дне И вижу караваны китов Под свинцовым северным небом Их глаза закрыты Их мысли ничем не встревожены Они плывут, не думая О будущем и не помня о прошлом (Flëur «Теплые воды») И все же искусство is not отдельный мир. Искусство принадлежит нашей действительности. Артур Данто начал и закончил свое эссе метафорой зеркала. Искусство, по мнению шекспировского Гамлета отражает нас. И наши киты тоже. Может показаться, что великие произведения — это окна, распахнутые в Вечность, однако, они ведут зрителя внутрь его собственной души. Возможно, они показывают нам ту самую дыру размером с Бога, сингулярность гораздо более массивную, чем самый большой кит. Но человеку трудно представить себе что-то настолько большое. Во второй части выставки можно обнаружить еще один проект Алексея Иорша, отсылающий к погребальному Фаюмскому портрету. Еще одно рукотворное окошко в Вечность, из которого на нас смотрят наши предки. Выставка «Кита видели?» продлится до 20 июня.