Дмитрий Мельников

   у земли на груди. 2003

Сейчас, когда вокруг так много рифмованной лажи на военную тему, хочу напомнить об одном из талантливейших стихотворений в русской поэзии начала 21-го века. Татьяна Тайганова. Пиша вдов   IX ПИЩА ВДОВ         ***   Шагнул вперед   от себя   мой дед   и был   впереди себя   убит.   Холодным распятьем   сквозь медленный свет    летит    летит    оконная черная рама избы   из которой вырвана печь.      Туда   навсегда   отброшен мой дом,   над ним   замер   бескрылый дым,   потерявший и тело и речь.         Шагнул   в окоп из дома   отец,   распахнутым горлом   хватать свинец.   В бездну песком осело,   остыв от металла, тело.   Руки - запад-восток,   Сердце - ямы дорог.   От снаряда ко мне каждый день    вращаясь    вращаясь    возвращается длинная тень.      Грохочет проглоченный   вдох,   пальцы праха скребут порог.         Из ребра   сына   взросли города,   и больше ребер ему не иметь -   откачав   из легких его нефть и медь    всходят    всходят    свинцовые семена   а в пустой груди   плодоносит смерть      От рожденья   вдова,   сирота. я -   ничто посреди,   и кругом    нагота    нагота    и глотает   плечи мои   пустота.      Тверда   плоть подо мной,   жилы в камень вросли,   я   питаю собой   травы черной земли.      ***   Там, где    высотки бездомны    проспекты безродны   сквозь тонны бетона    соцветия окон    и гроздья балконов   где Город навечно грядет   там   спотыкаясь о монументы и урны   мой   трехглазый ребенок идет.      Ищет дом   мой бескрылый мальчик   пока над ним   учится прицельно взлетать истребитель.      Вой   над огородами Города   белье   откинулось на столбы   Воя   держится за кровавый живот   мое   выходное платье   Воя   шарят вдоль веревочных веток   спиральные пальцы фасоли   Вой неба разжал   зеленые кулаки    душных полуденных тополей   и фасоль    от балконов    падает    падает    навзничь   качая вдоль стен набат тишины.      Жду   неодетая   смотрю на убитое платье   и грохочут углы моей нищей квартиры.      Войдет   опоздав и плача   и спрячет   исподнюю близорукость лица   мой мальчик   от ладоней моих   прянут прочь   невзрачные узкие    детские щупальца   ища    в оставленных позади    кирпичных расщелинах    окаменевшее молоко.      Он жив   живы три черные бездны зрачков   это я - его сирота   я мать его    до тех пор пока    меня    хлещет дождь по кислотным щекам.   Мы    тюремные матери    вдовы    и стены   Мы    мира    глухие углы    и кладбища   Мы    бездонны    бездушны    безводны и нищи         Мы пустыни   по призыву составлены набок   пустыня к пустыне впритирку на нарах   в очередях за требухой    за водкой    за мясом    за маслом    за жизнью   - Видишь, мальчишка спешит домой?   Это мой!      - Мама   солнце завтра упало   и стены его поймали   и придут еще застенные    заплечные люди с мешками   ушибленный свет накормить минтаем   и ничейные кошки заплачут от голода   потому что    от человеческих форточек холодно   и не к ним падает рыбный дождь.       - Мама   оно вчера было Солнушка   и пудрилось одуванчиками   и уйдя от людей с чешуей на пальцах   теперь пудрится пылью в подвале       - Мама   давай усыновим себе солнце вчера?      Было солнце   похожее на меня   но стены   смогли больше   чем я   а мальчик мой   многоглазый   слепой   ощупью   через вечность   пробирался домой.      ***   В никуда   грянет срок   городам -   стены стянет в комок,   раскачав,   оборвет   мой пустой потолок   Небу станет легко -    глубоко потолок под землей,    глубоко.         Известковая бязь   тяжела   на лице,   и меня уже нет, и лица уже нет,   и никто   не успел   в мире выключить свет -    далеко же нас унесло,    далеко         Но в конце   всех концов,   на краю всех миров,   на заброшенной   грядке   в семье огурцов   свет   однажды   голодную почву прорвет -   непогасшая лампочка   вдруг прорастет.    Молоко в провода потекло,    молоко.         Сын,   в этот срок,   на обрывках времен,   на одичавших   шкурах племен,   родись   из неволи   моих костей,   из оплавленных   черных   моих горстей.       Жди, новорожденный, жди    молока

У Аркадия Хайта был такой монолог, "Мечта". Там пьяница мечтает в метро прокатиться. Так за целую жизнь и не удалось. Вот у меня такая же история с музеем-квартирой Пушкина, что на Мойке. Я с 1982 года мечтаю туда попасть. До сих пор так и не удалось. А все потому, что в Питере на каждом шагу заведения. И вообще красоты. На Мойке оказываешься где-то к часу ночи. Спешил, но опоздал. Бежал, стремился, но опять двери закрыли перед носом. Любовался городом. Вообще я когда-нибудь попаду в этот музей? Душераздирающая история.

Почти осязая удушливый мрак Мнемозины, что ты пытаешься вспомнить – радугу на дорогой, сливочное мороженое, сладкие пироги? Детей, играющих в солнце? Но и сейчас светит солнце. Ночь превратилась в день, жар-птица клюет с руки крупу человечьего мяса, на пляжах войны – аншлаг, и всё летит в тартарары, и пошатнулись даже, быки стариннных метафор, на которых держался мир. Это ли не интересно? А ты всё пытаешься вспомнить радугу над дорогой. Или как ты гулял по крыше в дождливые дни, и огромный город–корабль проплывал пред тобой весь в бликах весеннего света. 2004

Из нигде не опубликованных стихотворений https://boosty.to/dmelnikoff/posts/b1684362-ad33-4101-8d4b-0fc4741ba260?share=post_link

Честь и слава дагестанским полицейским, до конца, ценой своей жизни исполнившим служебный долг и вставшим на пути бандитов. Царствие небесное нашему батюшке и всем невинно убиенным во вчерашних терактах. Глубокие соболезнования родным и близким погибших. Наши потери за вчерашний день весьма горьки и тяжелы. В связи с этим хочу заметить, что все тактические решения по действиям личного состава при засадах на движущийся транспорт, в пешем строю, в ближнем уличном бою и так дальше – они давно проработаны и обеспечены боевой практикой предыдущих и нынешней войн. Вероятно, исходя из сложившейся обстановки, этот бесценный опыт нужно передавать не только армейскому и полицейскому спецназу, но и учить такого рода навыкам всех наших сотрудников полиции, которые работают на земле. Извините, что не по теме канала.

1:5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Евангелие от Иоанна

Из книги «Белее снега» *** Как будто бы палец разбитый болит и мама моя мне вдогонку кричит, и едет навстречу седой инвалид, руками толкая тележку, а то, что в бою он остался без ног, ему не урок, да и мне не урок, и я продолжаю пробежку на сильных, здоровых и легких ногах, а он, выпивая бутылку за взмах, въезжает с трехрядной гармошкой в прокуренный тамбур, в вагонный проход, и «Темную ночь...», распаляясь, поет, и вытянув шею, в окошко глядит, а за стеклами бродит весна, играя листочком зеленым, и дождик идет, словно плачет она над нашим несчастным вагоном. На братских могилах не ставят кресты, огонь и гранит пожирают бинты и кровь превращается в глину, и только закованный в бронзу алмаз, звезды пятигранной сияющий глаз глядит мне в сутулую спину. Ничто не забыто, никто не забыт, и память моя, словно рана, болит, и мама моя мне навстречу бежит, и слезы и смех вперемешку. И спит на вокзальной скамье инвалид, и дождь заливает тележку. 09 03 2016

Один поэт написал что-то такое вроде "вот умру – про меня фильм снимут". Не снимут. Материала нет, не на чем строить сюжет. Не воевал, не сидел, не самоубился в молодом возрасте. Любовницы были красивые и разные? Драмы, страдания, измены, расставания, встречи... Ну чтобы кровь-любовь? Не было. Яркая внешность? Нету. А ведь поэт должен быть красив. Так исторически сложилось – большие поэты, как правило, красивые мужчины. У нас, в России, по крайней мере. Ну и чем привлекать зрителя? Как сценарий писать? Нет, художку не снимут. Докуметалку – может быть. Но в группе – с другими. В целом о явлении новой военной поэзии, наверно, когда-нибудь снимут документальное кино. Если это вообще нужно будет зрителю.