Facultative.Archi

Лето, жаркий день и бассейн — что может быть лучше? Но вместо воды в бассейне — голый бетон, а вместо пловцов — скейтбордисты! Это известный сюжет: в 1976 году во время засухи в Калифорнии скейтбордисты использовали сотни пустых бассейнов как площадки для катания. Но начало этой истории следует искать не в США, а в Финляндии. Именно здесь был построен первый (или самый известный в это время) бассейн, который был не прямоугольным, как обычно, а имел округлую форму чаши. Эту форму выбрал Алвар Аалто для бассейна в вилле Майреа. В недавно открывшемся Aalto2 Museum Centre в Йювяскюля проходит выставка The Pool – The Origin of Pool Skateboarding, посвященная истории этого конкретного бассейна, истории распространения этой формы по всему миру, а также истории скейтбординга. Выставка показывает, как архитектурные формы мигрируют, преодолевают не только географические и климатические границы, но и культурные. Бассейн из символа достатка, успеха, современности — каким был весь калифорнийский модернизм — стал частью альтернативной культуры. В 1939 году Айно и Алвар Аалто закончили работу над виллой Майреа, в которой они переосмыслили многие элементы модернистского канона. Чистая геометрия, открытый план, новые материалы здесь соединялись с тем, что Аалто считали особым финским взглядом на современность: использование дерева, смягченные формы. Вот и бассейн, который мог бы быть прямоугольным, стал более похожим на пруд в лесу — его считают первым бассейном такой формы. Примерно в это же время в Финляндии оказался американский ландшафтный архитектор Томас Черч. Тогда путешествие в Европу было обыкновенным делом для американских архитекторов (и вообще интеллектуалов). Еще в 1920-х годах Томас Черч провел полгода в Риме в Американской академии по гранту от своей альма матер — Гарварда. В Италии он внимательно изучил средиземноморскую архитектуру и сады, понимая, что этот опыт очень пригодится ему на Западном побережье США. В 1937 году он снова переплывает Атлантику, вместе с коллегой, архитектором Уильямом Вурстером — специально, чтобы познакомиться с Аалто, в эту пору уже достаточно известным. Правда, Аалто плохо говорил на английском, так что, в основном, они рассматривали чертежи. Спустя 10 лет, в 1948 году, Черч сделал один из главных своих проектов — сад Доннеллов в Сонома в Калифорнии. После войны экономика была на подъеме, строились новые дома, некоторые заказчики были открыты для новых идей. Здесь Черч и применил форму бассейна, которую подсмотрел еще перед войной в проектах Айно и Алвара Аалто. К 1970-м такие бассейны были уже обыкновенным делом. Выставка The Pool, которая открывается в Aalto2 Museum Centre, включает в себя четыре разные экспозиции, которые исследуют бассейн Аалто и культуру скейтбординга как в Калифорнии, так и в Финляндии с разных точек зрения. Выставка открыта до конца октября. #история #модернизм

1–3) Вилла Майреа, Аайно и Алвар Аалто (1937–39); 4) Один из проектов Томаса Черча до знакомства с Аалто (1933); 5–8) Сад Доннелов, Томас Черч (1947); 9–10) Работы финского скейтбордиста и фотографа Арто Саари составили одну из четырех экспозиций в выставке The Pool. #история #модернизм

Сегодня мы часто говорим, что локальные истории архитектуры следует изучать так, чтобы исправлять европоцентризм этой дисциплины. Но такая постановка вопроса не так уж и нова: перекос в мейнстримных представлениях об архитектуре в сторону Европы был уже заметен в XIX веке, уже тогда и стал предметом критики. Вот как писал об этом Джеймс Фергюсон (1808–86), шотландский архитектор и путешественник, который увлекся историей, после так как много времени провел в Индии, где его отец владел небольшим бизнесом:

То, что я объездил весь Старый мир, — случайный поворот в моей жизни, и я не считаю это своей заслугой. Я видел многое, чего не видели [другие исследователи], и имел доступ к источникам информации, о существовании которых они не подозревают. Пока они пытались свести воедино то, что греческие или романские авторы говорили о народах, которые никогда не писали книг, и о которых у них, следовательно, было мало информации, я пытался прочесть историю, которую эти самые люди записали в камне, в символах, столь же четких и гораздо более разборчивых, чем те, что написаны чернилами. Если, следовательно, мы пришли к разным выводам, это может быть связано скорее с источниками, из которых получена информация, чем с различиями между людьми, которые ее сообщают.

Уже в XVIII веке европейский нарратив об истории искусства и архитектуры начал включать в себя некоторые сведения о традициях за пределами Европы. Расширение европейских империй увеличивало контакты европейцев с другими культурами и делало остальной мир предметом исследований. Однако растущий интерес был интересом к «экзотике» — идеи Гегеля о поступательном развитии Духа ставила неевропейские культуры на более низкую ступеньку прогресса. В XIX веке эта иерархия только укрепилась с помощью новых знаний: археологи, филологи, историки искусства собирали такие данные, которые подтверждали этот взгляд. Но Фергюссон попытался пойти другим путем, рассказывает статья Солмаз Кив, исследовательницы из университета Орегона. Фергюссон написал несколько трудов по истории архитектуры: Historical Enquiry into the True Principles of Beauty in Art more especially with Reference to Architecture (1849), Illustrated Handbook of Architecture (1855-1857), History of Architecture in All Countries from the Earliest Times to the Present Day (1865). Уже в первом труде (с характерным названием «истинные принципы красоты») он попытался сформулировать такую общую теорию развития искусства, в которой неевропейские архитектурные стили были скорее примерами более чистой, ясной и естественной логики развития. А современная ему европейская эклектика — скорее отклонением от этих принципов. Эта попытка была встречена читателями скорее критически, если не враждебно. И позднее Фергюсон перешел к менее амбициозным теоретическим построениям, пытаясь сформулировать сложную систему различных культур. Фергюсон был уверен, что каждая из культур добивается в архитектуре своих высот, когда следует по пути прогресса, не оборачиваясь назад и не пытаясь копировать других. В своем поиске истинных законов искусства, как и в критике искусства и архитектуры XIX века Фергюсон совсем не был одинок. Можно вспомнить и составителя «Грамматики орнамента» Оуэна Джонса (1856), или заглянуть в «Беседы об архитектуре» Эжена Виолле-ле-Дюка (1860–70-е). Фергюсон был уверен, что секрет настоящего искусства надо искать за пределами европейской культуры, так как на «на Востоке люди всё ещё следуют разуму в суждениях об искусстве и здравому смыслу, когда дело доходит до реализации своих идей. Они не опираются, как в современной Европе, на странные галлюцинации, что может привести только к блестящим неудачам». Современные исследования в этой области всё чаще обращаются к этому же вопросу: в чем уникальность каждого региона, каждого момента времени, в которых возникают определенные традиции, школы, стили. Работы Фергюсона можно рассматривать как один из первых шагов в направлении такой сложной картины истории архитектуры, которая формируется сегодня. #история #исследования

Иллюстрации из книги History of Architecture in All countries, from the Earliest Times to the Present Day: 1) Схема, показывающая анализ архитектуру, по аналогии с анализом языка — от грамматики (основы) до акцентов (детали и украшения, которые вносят разнообразие); 2) Обелиск в Аксуме (Эфиопия); 3) Дворец в Дур-Шаррукине (Ирак); 4) Интерьер езидского дома в Синджаре (Ирак); 5) Вид со ступеней дворца в Персеполе (Иран); 6) Дворец Ксеркса в Персеполе (Иран); 7) Дворец Мшатта (Иордания); 8) Двор Большой мечети в Диярбакыре (Турция); 9) Храм в Петре (Иордания); 10) Вид Табернакля (скиния с Ковчегом Завета), реконструкция Фергюссона. #история #исследования

Как возникают национальные стили в архитектуре — материалы встречи, которая состоялась на прошлой неделе, теперь выложены и доступны для изучения. Вот ссылка: https://www.notion.so/eb32b4a1f6934da59712cbfb1ecf0c37?pvs=21 Можно посмотреть видео, почитать несколько текстов и погрузиться в теорию вопроса, можно посмотреть лекции и другие материалы Арзамаса, музея «Гараж», которые посвящены отдельным архитекторам и движениям. Главные темы встречи — откуда берутся стили и как они помогают (или мешают) развитию национальной культуры (а также, что такое нация в принципе). Но была и еще одна, неожиданно сформулированная в процессе — как архитектурное сообщество организуется и само-организуется для решения таких задач. Здесь был полный спектр: от ярких одиночек-визионеров вроде Огастеса Пьюджина и Фрэнка Ллойда Райта до мощной архитектурно-бюрократической машины Третьего Рейха; от модели индивидуальных отношений между властителями и архитекторами (как у Константина Тона и Николая Первого), до модели поведения архитектора, стремящегося выразить интересы сообщества, как это было с Алваром Аалто и Финляндией. Сегодня — третья встреча из серии «Открытый факультатив», которая отчасти продолжает тему архитектурной политики, но переводит ее в другой масштаб. Это разговор о типологии площади. Вальтер Беньямин заметил в «Московском дневнике», что «на какую-нибудь площадь нужно вступить со всех четырех сторон света, чтобы она стала твоей, да и покинуть ее во все стороны тоже». Вот и мы в этом разговоре зайдем на разные площади с максимально разных сторон. Начнем с афинской агоры, закончим — Таймс-сквером, по дороге посмотрим на Рим, Париж, Лондон, Москву, обсудим роль власти, горожан и, конечно, денег. Но не будет лишним и напомнить, что сегодня — последний день, когда действует скидка по промокоду EARLYBIRD (–20%) на летние курсы Facultative: Pro письмо SE: «Что хотел сказать автор» https://facultativearchi.timepad.ru/event/2872353/ Поп-тектура и архи-музыка https://facultativearchi.timepad.ru/event/2872402/ Профессиональная этика для начинающих https://facultativearchi.timepad.ru/event/2873610/ #курс #открытый_факультатив

Как возникают национальные стили в архитектуре — материалы встречи, которая состоялась на прошлой неделе теперь выложены и доступны для изучения. Ссылка: https://www.notion.so/eb32b4a1f6934da59712cbfb1ecf0c37?pvs=21 #курс #открытый_факультатив

Монумент. Буквально в этом же году в Копенгагене делают и контрастный проект — архитекторы Hall McKnight из Белфаста переделали площадь неподалеку от городской ратуши. Неправильный треугольник разделили на две части, одну — засадили деревьями, другую — выложили равномерными серыми прямоугольниками. Несколько прямоугольников поднимаются над плоскостью площади и становятся гранитными скамейками — это «гробы», отсылка к короткому рассказу Андерсена «Из окна богадельни» (речь идет о здании, которое и сейчас стоит на площади). После завершения проекта площадь переименовали в Радужную. И, наконец, вот третья пара проектов, которая иллюстрирует разницу между двумя подходами: Рыночная площадь в словенском городке Птуй и одна из главных площадей столицы Албании Тираны. Аттракцион. В первом случае, небольшая площадь у городского собора — часть туристической инфраструктуры. Общественное пространство рассчитано на рождественские ярмарки и другие городские праздники. Частью площади стали и помещения киоска и кафе. Конечно, это не такой аттракцион, как устроили West8 в Роттердаме, но и масштабы меньше. В 2022 году площадь вошла в короткий список премии. Монумент. Во втором случае, всё сложнее (хотя выглядит проще): большое открытое пространство, оставшееся от периода социалистической Албании, окруженное соответствующей архитектурой, выглядело подавляющим. Площадь «приподняли» так, чтобы получилась едва заметная пирамида с вершиной в центре. Находящемуся здесь человеку окружающие памятники ушедшей эпохи уже не кажутся такими пугающими. Смягчают характер пространства и другие приемы: фонтаны, разноцветное мощение, озеленение по периметру. Работа над проектом велась около 10 лет — через серию небольших интервенций, тестирование отдельных решений в разных частях гигантской площади, консультации и соучаствующее проектирование. В 2019 году площадь вошла в список финалистов. Все эти очень разные по характеру площади, их положение и роль в городском пространстве — результат более чем двух тысячелетий эволюции представлений о площадях в европейской культуре, если считать афинскую Агору и римские форумы точками отсчета. Об этом пути — наша встреча в среду, 15 мая, в рамках цикла «Открытый Facultative». Если внезапно вы еще не знаете, о каком таком цикле идет речь: https://www.facultative.archi/facultative/Facultative-d3654849fcf44b8ba3789ccdb5031fe1 Вход (в Zoom) бесплатный, но не забудьте зарегистрироваться! #открытый_факультатив #курс

Сегодня в Барселонском павильоне Мис ван дер Роэ соберется нарядная публика, чтобы поздравить победителей одноименной европейской премии: архитекторов, которые спроектировали образовательный корпус в Брауншвейге и библиотеку в Барселоне. Городские общественные пространства редко побеждают в этой премии, но часто попадают в число номинантов, в короткий список и даже в финалисты. По этим проектам можно составить небольшой учебник по проектированию площадей, как минимум, выделить две основные стратегии, которыми пользуются архитекторы рубежа XX и XXI веков. Их можно обозначить как «фестивализацию» (создание ярких аттракционов) и «монументализацию» (в лоосовском смысле слова «монумент»). Аттракцион. Возьмем, например, Театральную площадь в Роттердаме, которую West8 спроектировали в далеком 1997 году (а на следующий год эта работа была в коротком списке премии). Это площадь-фойе для городского театра, концертного зала и киноплекса. Она тоже стала перформансом: ярко-красные фонари-кронштейны, высокие трубы вентиляции гаража, разные виды мощения. Все в духе 1990-х — хай-тек, иконическая архитектура, поиски «эффекта Бильбао». Монумент. Но вскоре возникает и реакция на этот подход: стремление к пространствам, в которых нет ярких аттракционов. Вместо них — один художественный жест, который задает и структуру, и образ. Примером стала площадь у собора в шведском Кальмаре, над которой поработали вместе Caruso St John и художница Эва Лёфдаль. Новый дизайн фокусирует внимание на физических качествах площади, на рисунке мощения, на визуальных и тактильных особенностях булыжников. В 2005 проект номинировали на премию. Аттракцион. В 2013 до списка финалистов дошел проект BIG, Topotek 1 и Superflex — площадь-парк Superkilen в Копенгагене, сверхнасыщенное символизмом пространство, витрина мультикультурализма. Здесь детали, инфраструктура, декоративные элементы призваны помочь многонациональному и многоконфессиональному населению столицы Дании почувствовать себя как дома. Проект настолько амбициозный и яркий, что ему посвятили уже несколько десятков социологических, антропологических и прочих исследований (в основном, критических). #открытый_факультатив #курс

1–2) Театральная площадь, Роттердам, West8 (1997); 3–4) Площадь у собора, Кальмар, Caruso St John (1999–2003); 5–6) Superkilen, Копенгаген, BIG, Topotek 1, Superflex (2012); 7–8) Vartov Square, Копенгаген, Hall McKnight (2013); 9) Tržnica Ptuj, Птуй, Ark Arhitektura Krušec (2020); 10) Skanderbeg Square, Тирана, 51N4E (2008–19). #открытый_факультатив #курс