BaklaVines

НАШ МИВИЛЛЬ: УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ Полотна Мивилля обладают особым негромким очарованием. Они не кричат о крымских красотах, а говорят полушепотом, игрой пастельных полутонов воздушной светотени. Но оттого лишь больше хочется к ним прислушаться и подольше остаться в их мире, где крымские пейзажи выглядят на удивление нежными и хрупкими. Мощные хребты гор здесь словно окутаны тонкой вуалью, которой художник старается укрыть и сохранить неповторимую атмосферу здешних мест. Нам всегда хотелось через века протянуть живописцу руку и поблагодарить за столь тонкое видение наших мест: уверен, мы бы поладили. Поэтому, когда мы узнали о том, что Третьяковка, в собрании которой находится «наш» Мивилль( «Вид на татарскую деревню и мечеть на берегу Альмы», написанная в 1816-1818 годах), объявляет программу патроната над шедеврами, сразу же бросились участвовать. И это – отдельная удивительная история. Готовили для вас рассказ о Жаке-Кристофе, зашли на виртуальную площадку галереи и увидели анонс программы. Ввели все данные, нажали кнопку «стать патроном шедевра», а она не нажимается. Пишем администраторам, а они в ответ: сейчас вся коллекция находится под патронажем системы Мир. Приходите послезавтра (!!!): у нас как раз завтра срок договора с Миром заканчивается. Совпадение? Вот уж не знаю… Вы, наверное, уже успели заметить, что у нас на Бакле удивительные совпадения и неожиданные открытия – нормальный рабочий режим))) Так что, если захочется «очевидного-невероятного» - скорее к нам! Единственное, что у нас ожидаемо и предсказуемо – теплый дружеский прием и качество наших вин🥂. Оставайтесь с нами и живите в вечности!🎨🥂♾ Искренне ваш, Виктор Процко: основатель винодельни и главный Бакловед

Нам же более всего близки картины, на которых запечатлены места, где сегодня расположена наша винодельня. Интересно, что далеко не все работы из русской серии художника были подписаны. И долгое время их приписывали кисти М. М. Иванова, который при князе Потёмкине должен был запечатлевать «все местности и события, чем либо замечательные» - в том числе и в Крыму.

НАШ МИВИЛЛЬ: УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ Полотна Мивилля обладают особым негромким очарованием. Они не кричат о крымских красотах, а говорят полушепотом, игрой пастельных полутонов воздушной светотени. Но оттого лишь больше хочется к ним прислушаться и подольше остаться в их мире, где крымские пейзажи выглядят на удивление нежными и хрупкими. Мощные хребты гор здесь словно окутаны тонкой вуалью, которой художник старается укрыть и сохранить неповторимую атмосферу здешних мест. Нам всегда хотелось через века протянуть живописцу руку и поблагодарить за столь тонкое видение наших мест: уверен, мы бы поладили. Поэтому, когда мы узнали о том, что Третьяковка, в собрании которой находится «наш» Мивилль( «Вид на татарскую деревню и мечеть на берегу Альмы», написанная в 1816-1818 годах), объявляет программу патроната над шедеврами, сразу же бросились участвовать. И это – отдельная удивительная история. Готовили для вас рассказ о Жаке-Кристофе, зашли на виртуальную площадку галереи и увидели анонс программы. Ввели все данные, нажали кнопку «стать патроном шедевра», а она не нажимается. Пишем администраторам, а они в ответ: сейчас вся коллекция находится под патронажем системы Мир. Приходите послезавтра (!!!): у нас как раз завтра срок договора с Миром заканчивается. Совпадение? Вот уж не знаю… Вы, наверное, уже успели заметить, что у нас на Бакле удивительные совпадения и неожиданные открытия – нормальный рабочий режим))) Так что, если захочется «очевидного-невероятного» - скорее к нам! Единственное, что у нас ожидаемо и предсказуемо – теплый дружеский прием и качество наших вин🥂. Оставайтесь с нами и живите в вечности!🎨🥂♾ Искренне ваш, Виктор Процко: основатель винодельни и главный Бакловед

ХУДОЖНИК ОТ МИРА СЕГО В 1816 году с множеством зарисовок и набросков Мивилль возвращается в Базель, где на их основе пишет 40 «крымских» полотен. Картины он отсылает Муральту, которому удается выгодно продать их петербурженке графине Бобринской. На вырученные деньги Мивиллю удается совершить вторую поездку в Рим. В 1827 году художник принимает предложение Общества содействия общественному благу занять должность преподавателем пейзажного рисунка в художественной школе при дворе базельского маркграфа и практически сразу женится на своей возлюбленной, Мари-Розе Вье. В этот период он создает коллекцию замечательных пейзажей горной Италии и Швейцарии. Кроме того, в его арсенале серия невероятно живых портретов: кажется, что изображенные на них люди просто застыли на некоторое время и вот-вот повернутся, встанут и поспешат по своим делам. Несмотря на и без того нелегкий и ухабистый жизненный путь, судьба не пощадила последние годы жизни художника. В 1830 году у него случается паралич, а вскоре трагически умирает супруга и двое маленьких детей. Сам художник пережил их всего лишь на 3 года: он скончался в 1836 году, немного не дожив до пятидесятилетия. Сейчас из крымской серии Мивилля в открытом доступе сохранились 23 картины. Остальные, по всей вероятности, осели в частных коллекциях. В Пушкинском музее хранится 5 полотен художника. Несколько работ принадлежать коллекции Русского музея в Санкт-Петербурге. Есть его произведения и в европейских собраниях Базельского художественного музея и Фонда искусства XIX века в Ольстене.

Нам же более всего близки картины, на которых запечатлены места, где сегодня расположена наша винодельня. Интересно, что далеко не все работы из русской серии художника были подписаны. И долгое время их приписывали кисти М. М. Иванова, который при князе Потёмкине должен был запечатлевать «все местности и события, чем либо замечательные» - в том числе и в Крыму.

В письме матери он признается: «Край меня совершенно оживил и освежил, я снова увидел горы, долины, деревья и все, чего я был лишен скоро как пять лет, и снова могу спокойно работать». А своему питерскому покровителю Муральту восторгается жизнь на полуострове: «Сейчас я Вам скажу еще, что повсюду в горах я наблюдал окрестные виды, побывал на высочайших вершинах и рисовал как одержимый! Я приобретаю много вкусного: мед, масло, сливки, фрукты, совершенно особенную шелковицу величиной с палец и черную как вишня, и я совершенно чудесно чувствую себя при этом.»

КРЫМСКИЙ ВОЯЖ ШВЕЙЦАРСКОГО ПЕЙЗАЖИСТА Тем временем в начале XIX века в России возникает новый модный тренд: коллекционеры и просто поклонники живописи начинают живо интересоваться изображениями различных старых и новых территорий империи: ее городов и окраин, природы и быта. И в их поисках множество художников, в том числе и иностранцев, путешествовали по русским просторам в составе посольств, научных экспедиций, да и просто по сами по себе под покровительством меценатов. «Живописный» интерес к Крыму начался после присоединения его к России в 1783 году. Полуостров привлекал своей необычной, одновременно романтической и мощной красотой. Как тонко заметил по этому поводу один из ярчайших представителей крымской живописи Максимилиан Волошин, «Ни в одной стране Европы не встретить такого количества пейзажей, разнообразных по духу и по стилю и так тесно сосредоточенных на малом пространстве земли, как в Крыму». Не остался в стороне от «живописного паломничества» и Мивилль, который в 1814 году оправляется в Крым и на Кавказ. В своем дневнике он пишет об этом так: «Благодарю Бога, что вскоре я вновь буду дышать в прекрасном климате, поскольку здесь, на сыром и холодном севере, можно абсолютно замерзнуть и скиснуть; моя фантазия стала бедной и сухой, как пучок соломы». В Крыму Мивилля берет под свое крыло губернатор Таврический А.М. Бороздин, приютивший художника в своем симферопольском доме и предоставивший к его услугам крымское поместье неподалеку от Алушты. Маршрут путешествия Мивилля по Крыму был классическим для художников того времени: из Симферополя через Бахчисарай до Инкермана и Балаклавы и вдоль южного берега до Судака – и обратно в Симферополь. Поездка стала для Жака-Кристофа настоящим прорывом: такой мощного прилива вдохновения художник не испытывал никогда. Тем более, что крымские горные ландшафты так напоминали ему родные швейцарские Альпы!

В 1811 году судьба подставляет Жаку-Кристофу очередную подножку: служба Орлова подвергается реорганизации, и художнику снова приходится искать работу. Он находит было компаньона для возвращения в Швейцарию в лице молодого русского аристократа, тоже горящего желанием заниматься пейзажной живописью, но начинается война, и от путешествия приходится отказаться. Уже закаленный трудностями русской жизни, Жак-Кристоф решается на радикальный шаг: устраивается преподавателем рисования в школу для трудновоспитуемых подростков при немецкой реформаторской церкви Святого Петра, чей пастор Иоханнес фон Муральт был видным теологом, издателем и соратником знаменитого педагога-просветителя Иоанна Генриха Песталоцци. Одновременно он продолжает писать картины в статусе свободного художника и в 1814 году представляет 13 пейзажей на выставке в Императорской Академии Художеств, где они имеют успех у притязательной столичной публики.

Рука помощи и поддержки молодому таланту пришла с совершенно неожиданной стороны: из Российской Империи. У здешней аристократии в те времена было модно держать при себе европейских портретистов и пейзажистов: произведения иностранцев в России были даже удостоены отдельного жанра, именуемого «россика». Один из таких покровителей искусств, граф фон Молев, и пригласил к себе подающего надежды юношу. Так что в 1809 году 23-летний Жак-Кристоф со своим другом Гансом-Якобом Эри отправляется в далекую Москву. Для того лишь, чтобы обнаружить, что новый патрон, как многие начальники всех времен и народов, по отношению к подчиненным особой пунктуальностью не отличается и некоторое время назад благополучно отбыл в Петербург. Эта первая, как назло очень морозная, зима в неуютной чужой стране стала для Мивилля суровым испытанием. Практически без денег молодой человек перебивался случайными заработками прежде чем, наконец, не попал в поле зрения графа Григория Орлова, на тот момент главного директора лесных угодий. Тот распорядился о переводе живописца в Петербург, устроил на службу к себе в Лесной институт художником-топографом с достойным годовым содержанием в 1000 рублей, полным довольствием и служебным жильем. Он же свел Мивилля с влиятельными петербургскими коллекционерами и способствовал поездкам в Курляндию и Финляндию, где художник занимался зарисовкой лесных массивов.

В 1805 году начинающему живописцу удается найти меценатов, с помощью которых он на 3 года отправляется в Италию, где знакомится и тесно общается с известными пейзажистами Иоганном Кристианом Рейнхартом и Иозефом Антоном Кохом. Под влиянием новых друзей юный Жак-Кристоф обращается к жанру героического пейзажа, живописующего грандиозность мироздания через величие природы. В 1807м, окрыленный впечатляющим стартом художественной карьеры, он возвращается в родной Базель с твердым намерением открыть собственную мастерскую. Но Франция этих лет безнадежно увязла в Наполеоновских войнах, и ей не до искусства: как мудро заметил в свое (античное) время Марк Туллий Цицерон, «когда говорят пушки, музы молчат» (в оригинале он, конечно, сказал несколько иначе, не про пушки, а про оружие (arma), но сути это не меняет😄). Так что от идеи собственного «бизнеса» приходится отказаться.