"Циолковский". Книжный магазин и издательство

В монографии впервые комплексно рассмотрена актуальная проблема, лежащая на стыке целого ряда научных дисциплин (византинистики, иранистики, истории Церкви), - конфессиональное разделение сирийского христианства в период интенсивных христологических споров (IV-VII вв.), в ходе которых были заложены основы церковного вероучения. Автор изучил данную проблему на примере конфессионального обособления Церкви Востока, существовавшей на территории Сасанидского Ирана, от христианства, официально признанного в Византийской империи. На основе сравнительного анализа сирийских, греческих и латинских источников подробно проанализирован вопрос о взаимосвязи византийского несторианства и традиции Церкви Востока и о причинах обособления последней от имперского христианства. Особое внимание уделено влиянию на указанный процесс непростых отношений между Византией и державой Сасанидов, а также внутренней религиозной политики иранских шахов и византийских императоров.

Он вспомнил девичий вкус политического спора в дреме снежных недель у камина любви; кофейную мудрость лиловых секунд абсолютной мглы, пронзающей жар сплетенного винного поцелуя на четвероногом, словно кожаное кресло, коне; молочные прелести доярок, склоненных над окружающей реальностью, словно сырные фигурки; и лица, и фигуры, и миры. Коваленко знал смысл. Он всегда ждал свою возвышенную смерть и прошел свой путь с ней под ручку, наслаждаясь каждым гибельным мгновением. Все дышало очарованием, китайские соловьи пели в беседках, заливаясь утренними трелями восхода; рощи скрывали прохладу и полумрак, приглашая к отдохновению; и свежий морской воздух нежно обдувал лицо и пальмы. Когда-то Коваленко стоял на автобусной остановке и наблюдал свои ноги в ботинках черного цвета. Ему нравилась такая жизнь, и он чуть было не повесился тогда от восторга. Теперь же он лежал, улыбаясь, на смертном одре, и думал о том, что все-таки достиг цели.

Когда речь заходит о любви, нас часто подводят слова. Но что мы вообще можем сказать о ней? «Любовь: сделай сам» — сборник эссе социолога и публициста Полины Аронсон, посвященный тому, как сегодня конструируются наши представления о романтических чувствах. Когда и почему «любовников» заменили «партнеры»? От чего зависит способность найти общий язык в разговоре об эмоциях и желаниях? Как коронавирус повлияет на отношения между людьми? И как забота о близких может помочь проложить «третий путь» между патриархальной семьей и атомизированным обществом?

В книге задается вопрос, почему чтение - повседневное чтение для удовольствия - так много значит для стольких людей. Ответ заключается в том, что чтение - это по смыслу философская деятельность. Для увлеченных читателей это способ проработать основополагающие вопросы о том, кто мы такие и что из себя представляем, как нам жить и как относиться к другим вещам, и занять свою позицию по этим вопросам. Чтение носит философский характер не только в тех случаях, когда нам случается читать философские труды или романы с философским уклоном. Есть что-то философское в процессе чтения как таковом, и в опыте, который люди получают, читая. Цель книги - объяснить, что. Книга на русском языке выходит с предисловием Юрия Сапрыкина «Опыты понимания».

Должно быть, мне было лет семнадцать-восемнадцать, когда я однажды летом работал в отеле, которым управляла моя тетя. Не помню, сколько я получал – думаю, что около двадцати двух долларов в месяц, – но работал я попеременно: в одни сутки одиннадцать часов, в следующие – тринадцать, либо портье, либо помощником официанта в ресторане. Днем, когда я работал портье, мне приходилось относить молоко миссис Д., она была инвалидом и никогда не давала нам чаевых. Вот таков был мир: целый день вкалываешь и ничего за это не получаешь, и так каждый день. Это был курортный отель, он находился недалеко от пляжа, на окраинах Нью-Йорк-Сити. Мужья отправлялись на работу в город, оставляя жен дома. От нечего делать они играли в карты, так что нам постоянно приходилось вытаскивать столы для бриджа. А ночью мужчины играли в покер, и для них тоже приходилось готовить столы, чистить пепельницы и т.п. Поэтому я был на ногах до поздней ночи часов до двух и мой рабочий день, действительно, длился то тринадцать, то одиннадцать часов.

Кое-что мне очень не нравилось, например, чаевые. Я считал, что нам просто должны больше платить, и никаких там чаевых. Но когда я предложил это начальнице, она лишь расхохоталась. Она всем рассказывала: “Ричард не хочет получать чаевые, хи-хи-хи; он не хочет получать чаевые, ха-ха-ха”. Мир просто кишит такими самоуверенными тупицами, которые ничего не понимают. Как бы то ни было, в отеле была группа мужчин, которые, возвращаясь из города с работы, всегда требовали, чтобы им немедленно принесли лед для выпивки. Парнишка, который работал вместе со мной, был настоящим портье. Он был старше меня и обладал профессиональными навыками. Однажды он сказал мне: “Послушай-ка, мы все время таскаем лед этому Унгару, а он сроду не давал нам чаевых – ему жалко даже десять центов. Когда они в следующий раз попросят лед, проигнорируй эту просьбу, и черт с ними. Тогда они снова позовут тебя, и вот тогда ты скажешь: “О, мне очень жаль. Я забыл. Мы все иногда бываем забывчивы”. Я так и сделал, и Унгар дал мне пятнадцать центов! Но теперь, когда я вспоминаю этот случай, я понимаю, что тот, второй, профессиональный портье действительно знал, что делать – сказать другому, чтобы переложить на него весь риск нарваться на неприятности. Он хотел, чтобы я научил этого парня давать чаевые. Он вообще ничего не говорил; он сделал так, чтобы все сказал я!

За последние два года количество подкастов удвоилось и достигло почти миллиона — и Россия не отстает от остального мира. Но как сделать по-настоящему запоминающийся подкаст, найти сюжет, интонацию и слушателей? Как планировать производство, раскрывать героев, проводить интервью и анализировать свои успехи и поражения? Почему каждому ведущему стоит знать о Методе Десяти Слов и «Технике Шварца»? «Пошумим» дает ответы на эти и многие другие вопросы. Автор книги Эрик Нюзум считается одним из главных творческих стратегов в мире аудио, он возглавлял подразделения, отвечавшие за создание подкастов, на радио NPR и в Audible (принадлежит Amazon), а сейчас руководит собственной подкастинговой компанией Magnificent Noise.

Первый американский декадент Джордж Сильвестр Вирек (1884–1962) впервые приходит к русскому читателю с романом «Дом вампира» (1907), пережившим второе рождение в новом веке. Знакомство с Виреком — собеседником Альфреда Дугласа и Зигмунда Фрейда, Адольфа Гитлера и Алистера Кроули — будет увлекательным. «Вирек наделен выдающимся талантом к отточенным фразам, сильным чувством ритма и большим критическим даром. Он хорошо знает мир. Его не вводят в заблуждение притворство людей общества и проститутские ужимки прессы». Алистер Кроули «Необыкновенный, блестящий молодой человек, с которым можно говорить о литературе и обо всем остальном». Альфред Дуглас «Вирек необыкновенно одарен творческим воображением». Бернард Шоу

Следующий император Траян амнистировал философов и разрешил им вернуться в Рим. Эпиктет вернулся в столицу уже будучи знаменитостью. У него учились многие знатные римляне. Один из этих аристократов, — сенатор Флавий Арриан, — и записал лекции Эпиктета. Сейчас эти записи доступны нам под названием "Бесед Эпиктета". Посчитав все-таки эти записи недостаточно лаконичными, Арриан еще более ужал их выбрав самое на его взгляд важное. Вот эти выжимки он и назвал "Руководством" Эпиктета. Сам же философ никаких трактатов не писал, и записи Арриана — единственные, по которым мы можем судить о его философии.

Предыстория создания этого труда такова. Во-первых, Эпиктет — это не имя. Настоящее имя философа нам неизвестно. Эпиктет — это прозвище, в переводе с греческого означающее "приобретённый". Дело в том, что этот человек был рожден рабыней в 50 году нашей эры на территории нынешней Турции и затем продан в Рим. Отсюда и прозвище. Его хозяин Эпафродит был слушателем в школе римского стоика Музония Руфа. Эпиктет сопровождал своего хозяина на лекции и таким образом получил возможность обучиться стоицизму. В древнем Риме существовал обычай отпускать на волю хорошо образованных рабов, и Эпафродит последовал этой практике после смерти императора Нерона. Так Эпиктет стал вольноотпущенником и смог открыть в Риме собственную философскую школу. Она просуществовала до 94 года, когда император Домициан решил избавиться от слишком умных соотечественников и постановил выслать всех философов из Рима. Эпиктет перенес свою школу в греческий город Никополь, где снискал большой успех.