organisation de l'armée ésotérique

ОККУЛЬТИЗМ УРОВНЯ /USA: Работа немецкого интеллектуала, главного редактора лондонского издательства "Arktos" Константина фон Хоффмайстера "Эзотерический трампизм" посвящена глубинным и доселе неисследованным аспектам политического пути 45-го президента США Дональда Трампа, фигура которого рассматривается сквозь призму философии истории Освальда Шпенглера. Президент Трамп в нарративе фон Хоффмайстера предстаёт фаустовской фигурой, противостоящей волне упадка, захлестнувшей Запад. Он воплощает в себе дух американской культуры в её ожесточенном сражении за сохранение национальной идентичности. Сочетание научного и художественного подходов, выдержанное в поэтической манере, позволит читателю погрузиться в эзотерические аспекты американской политической культуры одного из наиболее проблемных периодов истории этой страны.

Главная героиня нашей постоянной рубрики оккультизм уровня /rf и политические реалии необъятной

Новости оккультуры. Запуск свежего проекта инфоцыганствующих эZотериков очень удачно совпал с очередным круглым столом в Госдуме по запрету сотонинских квадроберов, фуррей и терианов. Надеюсь ведьмы всё таки учтут новую реальность и переименуют свой курс в «Колдовать и не сесть», с модулями формата «культуролог Катя Дайс поясняет как правильно славить Русь за мелкий прайс». Советы по использования гоэтического речекряка от «Dragon Rouge» при сочинении страшных злодеев для _культовых_ сериалов тоже теоретически могут помочь гордому магу оставаться в относительной безопасности посреди наступившего дивного нового мира.

Существует такое неприятное явление, которое можно назвать интеллектуальной «зоной комфорта». Формирование такой «зоны» происходит за счет двух вещей: лени и страха. Лень порой скрывает под собой слабость, неспособность зайти дальше (собственного) предела, дальше собственного горизонта познания. А порой за ней обнаруживается банальная глупость. Страх же проистекает из опасения что там, за горизонтом уже познанного, текущие убеждения и концепции перестанут быть значимыми, что возведенная на фундаменте великих мыслителей прошлого и укрепленная цементом личного опыта постройка обрушится, и в ходе обрушения убьет стоящего под величественным сводом «-измов» и «-логий» человека, или, по крайней мере, его представления о себе. Порой человек выходит за пределы выстроенной цитадели, создав из собственных идей непробиваемые доспехи. Но мало кто готов к шаманскому путешествию, к магии — когда идешь к духам и демонам без какой-либо защиты, не чтобы заклинать их и побеждать, а чтобы они, как водится, вскрыли твое нутро и сожрали тебя без остатка, оставив бестелесное нечто обитать посреди бесконечного пустого пространства темной ночи души, среди толщи темных вод нигредо, без надежды на то, что этим все не кончится и что есть надежда на «воскресение».Именно так неоплатоник Ямвлих испытывал императора Юлиана — когда сказал пылкому язычнику, что нет никаких богов и все его героические усилия тщетны, а вера — ложна. Magnum Opus в любом его виде, от философского поиска до прикладной теургии, подразумевает отказ от любого целеполагания. Никто не гарантирует ни его удачного завершения, ни его завершения вообще. Никто не гарантирует что «горы» вновь станут «горами» (как о том гласит дзен-буддистская притча), а не обратятся в пыль навечно. «Маг», изначально обозначавшее персидского жреца, восходит к санскритскому मह् (mah), «расти, увеличиваться». Это слово родственно немецкому «macht», английскому «might», русскому «могущество». Маг — это прежде всего тот, кто ищет реализации беспредельного могущества, желает превзойти царей на земле и богов на небесах, объять необъятное и пойти дальше. Это не красивые и пафосные слова про «фаустовский», «прометеевский» или «люциферианский» дух, это потенциальный и необходимое преодоление этих концепций, как и любых концепций вообще. Vira-marga, «путь героя» — прежде всего об этом. В конце не должно остаться ни мыслей, ни концепций, ни тебя, ни конца. #Imperialtempler

19 мая 1898 года в Риме на свет явился барон Юлиус Эвола. Это имя с придыханием сегодня произносят многочисленные школьники-традиционалисты и разного рода около-академические специалисты, часто из евразийских-дугинистских кружков. Странный феномен Барона как локальной рок-звезды был известен ещё при его жизни, когда знавшие его подростки из анархо-фашистских формаций Свинцового Лихолетья делали себе укладку "под Эволу" и ходили с моноклем, а проникшиеся харизмой "сумасшедшего старика в желтом свитере" (как его за глаза называл бомбометатель Конкутелли)  юные итальянские девушки давали ему насладиться красотой их пышных форм и свежих нагих тел (из-за паралича старый аристократ последние 20 лет жизни мог ласкать женщин только взглядом). Сегодня же каждое правое сообщество неизменно расскажет нам о том, какой барон Эвола был великий философ, и как всем надо обязательно почитать "Восстание против современного мира", какой он был последний кшатрий и провидец, и что идеи его истинны потому что верны. До такой скуки и банальщины у меня совершенно нет желания опускаться. Проблема большей части современных почитателей итальянского мыслителя в том, что зарывшись среди оставленных им книг они продолжают повторять как мантру слово "Традиция" и восставать против современного мира репостом пафосных цитат с красивыми картинками. Когда я был маленький, мне тоже нравилось называть себя кшатрием и аристократом духа, но когда тебе уже больше 16, а ты продолжаешь так делать, следует внимательно оглянуться на свою жизнь и понять, что в ней пошло не так. Худшее, что мог бы вообразить Барон для своего наследия, - это превращение последнего в объект академического исследования и тупую сакрализацию. Сам он покинул душную среду итальянских университетских идеалистов именно из-за их стремления восхищенно пережевывать жухлые листки Гегеля и Шопенгауэра. Тем же занимаются многие "последователи" Барона сейчас, только вместо желтых листков "Воли и представления" у них переизданные в очередной раз "Люди и руины". Большинству из них не хватает смелости разглядеть те воистину психоделические и революционные горизонты, которые содержат в себе его книги, и силы, - чтобы продолжить их исследование уже своими силами. Но все же, стоит вспомнить самого именинника, потому что личность Эволы порой очаровывала меня сильнее пафоса его работ. Его жизнь была интеллектуальным приключением, и сколько бы не светили своими кислыми лицами "эволианцы", выдавая это за стремление к "олимпийскому дорическому идеалу", я всегда вспоминаю, что сам Барон был крайне веселым и остроумным человеком. Так, когда к нему на квартиру прибыла очередная делегация фанатов-воздыхателей, которые с трепетом ожидали от него инициатической мудрости, он без особого интереса выслушал их пафосные речевки о Гиперборее и арийском духе Рима, и за чаем с конфетами все оставшееся время рассказывал им старинные анекдоты времен своей юности, а на прощание вручил припасенный специально для них американский комикс со своим автографом. Лучшие философы всех времен поняли одну из главных тайн этого мира: жизнь - это игра, и играть в неё лучше весело. На мой взгляд, отлично понял это и Барон. Поэтому  с улыбкой следует вспоминать его, с должной долей юмора - обращаться к его работам, и всю его философию воспринимать как часть Весёлой Науки, оставив кислоликим кшатрия‌м их странную страсть к мастурбации обложкой "Языческого империализма". С Днём Рождения, барон Юлиус! #imperialtempler

#imperialtempler

"The Philosopher's Stone: An Essay on the Sacerdotal Science" by Zadkiel

"Alchemy manuscript from 1831, faithfully transcribed from the original, with a new introduction. Zadkiel gives an exceptionally lucid and concise rendition of the Alchemical tradition in the spirit of Fulcanelli, Cyliani, I.C.H., Philalethes, Sendivogius, and the anonymous works The Key to the Hermetic Sanctum and Hermetic Recreations. Featured in this manuscript is Zadkiel’s essay, The Philosopher’s Stone, published as two parts in The Familiar Astrologer (1831), which was a compendium of arcane writings compiled by influential occultist Robert Cross Smith (1795-1832) under the pseudonym "Raphael". Zadkiel was a pseudonym of John Palmer (1807-1837), a young practitioner of the Art who allegedly studied at the Institut de France under the Nicolas Vauquelin, the famed chemist who discovered the elements chrome and beryllium. After Smith’s death, Palmer continued Smith's legacy as Raphael. Presented here is Palmer’s essay, faithfully transcribed from the original source and typeset in a font reminiscent of its original presentation. Includes an introduction by the editor, Thomas Minderle (Montalk) summarizing the first stage of the Work: the preparation of the matter. This concise text is boldly informative for anyone interested in the Art."