Джей ищет смысл

— Может, мне сходить к психиатру? — Джей, сходи в мечеть. Наконец-то завершаю серию постов про випассану (сам устал от нее). Этот пост, как ни странно, будет про ислам. После випассаны у меня усилилось мистическое мироощущение (неудивительно, ведь весь опыт представляет из себя погружение в подсознание). В таком состоянии ты невольно начинаешь считывать какие-то «знаки» вокруг. Их было четыре. Первый человек, с которым я заговорил после випассаны (не считая тех, кто со мной ее проходил), был таксист-азербайджанец, который вез меня до дома. Оказалось, что он музыкант, поет народные песни и как-то трепетно относится к исламу. Мы разговорились в машине и в один момент он мне начал читать религиозные стихи на азербайджанском, раскрывая их смысл. Конечно же, в них говорилось про Аллаха. Окей, допустим. Через пару дней я разговорился с коллегой, которая вообще не религиозна. Я рассказывал ей про свой опыт и та неожиданно выпалила: «Может, тебе найти имама, который будет тебе наставником?». Идея была в том, что раз я так метаюсь от одних практик и взглядов на мир к другим, то, может быть, мне выбрать ислам, который мне культурно ближе остальных учений. Я задумался. Еще через несколько дней я созвонился с психологом. Рассказал ему про свой опыт, а потом перешел к теме судьбы с такой мыслью: при всех моих усилиях изменить в себе какие-то реакции на мир, паттерны мышления, я все равно верчусь в цикле своих травм, и мне остается как будто только надеяться на Бога. Психолог поддержал, сказав, что, может быть, как раз пора как-то выстроить свои отношения с Ним. Я тогда обратил внимание, что моя интерпретация судьбы идеально укладывается в ислам: в нем воля человека сильно ограничена, потому что его путь определяется Аллахом. Затем психолог (он, к слову, не мусульманин) рассказал мне, как психотерапевтично написан Коран, и предложил сходить в мечеть. Я как-то загрузился, ведь последние годы я, наоборот, развенчивал ислам внутри себя, потому что он мне показался слишком жестким. «Джей, ты либо идешь к себе, либо от себя», — ответил на это психолог. Я решил, что подумаю. В тот же вечер я узнал, что идет месяц Рамадан, который считается священным, то есть сильным с точки зрения духовного развития. Начался он 10 марта, когда я только начал практиковать вторую випассану. Только это был другой «пост». Через неделю после разговора с психологом я сходил в мечеть, а потом взялся читать Коран. Из предисловия к переводу я узнал, что в арабском языке разные слова обозначают разные проявления тревоги. Одно из них — райб: «используется, когда человек не имеет твердых знаний и испытывает тревогу из-за своих сомнений». Вот оно про меня. А само слово ислам происходит от слова сальм — «примирение, безопасность». То есть ислам в том числе подразумевает «пребывание в безопасности» и для человека в сомнениях — это способ обрести твердую почву под ногами. Если что, я все еще светский человек. Просто это интересный путь познания себя, на котором ты стараешься прислушиваться к себе. Все это можно перевернуть так, что дело не в «знаках» снаружи, а в том, как я на них реагирую и почему именно на них.

О том, что на випассане можно повторно травмироваться, рассказывал на своем опыте Ваня Замесин у себя в канале. Я тогда подумал, что это не про меня, ведь первая випассана прошла отлично. Сейчас, перечитывая его пост, я понимаю, что опыт ретравматизации у нас похожий. А вот поведение после него разное. Я как раз не уехал никуда, хотя было страшно, хотя тоже казалось, что мой мозг «сломался», но от себя не убежишь — мысль, которую и Ваня в конечном счете проговаривает. Что важно, на первую випассану я приехал, когда еще принимал антидепрессанты (после нее я, кстати, и смог с них слезть). Тогда во время практики я чувствовал, что болезненные ощущения приглушены: они есть, но чем-то прикрыты. На второй випассане я уже контактировал с ощущениями в чистом виде. Вот и результат. Вообще, меня поразило, что при всем пиздеце, который со мной происходил, я был способен его выдержать. Хоть меня и мотало в разные стороны, какая-то мудрость внутри оставалась неизменной — что это часть пути, что я все равно к чему-то иду и иду именно так, как нужно, потому что всё, что со мной происходит, и то, как я на это реагирую, соотносится с тем, каков я на самом деле. Учитель сказал, что все случилось именно так, как и должно было. Он считает, что я получил хороший опыт и без него не пришел бы к нужным ответам. Я действительно много понял. Для того, чтобы страдать, мне в целом достаточно себя самого. Два года назад мне казалось, что причина исходит из вне. Сейчас я увидел, что часто не реальность меня бьет, а я бью себя об реальность. И мне ничего не мешает делать это из года в год. Помню, как во время випассаны подумал: «Два года назад меня так хреначило, вот если бы я тогда умел медитировать, я бы вообще по-другому себя вел. Сейчас я бы легко с этим справился». Ха-ха, нет. Почему я решил, что мне нужно обязательно так глубоко заглядывать в свою боль? Почему я просто не отпустил процесс с мыслью: «Ну, если боль сама проявится, тогда и будем с ней работать»? Почему мне так хочется каждый раз все про себя знать, чтобы все контролировать? Жажда контроля и давление на себя — ведущая тема моей последней випассаны. На этот раз рассыпалась ныне расхожая идея о том, что мы можем контролировать свое состояние. На самом деле, свое состояние мы тоже не способны контролировать. Когда нас одолевают эмоции, мы уже вне контроля. Мы всегда только обнаруживаем себя в них. Единственное, что мы можем, как-то к этому отнестись и что-то сделать после. Это не про контроль, а про совладание. Я понял, что что-то про себя не знать — нормально. Чего-то бояться в себе — нормально. К чему-то не притрагиваться — нормально. Какие-то вещи могут быть непонятными до конца жизни — это тоже нормально. Но это не значит, что всё не будет понятно. Каждый раз реальность сама приоткрывает для нас какие-то свои части, и нужно просто обращать на это внимание и проживать то, что есть в тот миг. Забавно, что все это я и так знал. Но я знал это умозрительно, на уровне идеи. Теперь знаю на опыте. Следующая часть (жизнь после второй випассаны) — 28 апреля.

Я травмировался на випассане. Часть 2 На той общей медитации у меня все-таки получилось выместить неприятные ощущения из тела. Но это было насильственно. Я выбежал из зала, потому что боялся, что ощущения вернутся, ведь я так старался их «прожить». Через полчаса, когда всё стало спокойнее, пришло осознание: «Джей, ты ничего не прожил. Ты убежал от этого». Эта мысль мгновенно вернула меня в то болезненное состояние. Ночь началась беспокойно, но все быстро выровнялось. Я почувствовал временное облегчение. «Все-таки что-то изменилось», — подумал я. И в тот момент во мне проснулась какая-то неимоверная любовь. Я представлял близких людей: благодарил их, любил их. И затем уснул. Оставался один день до того, как нам разрешат говорить друг с другом. Утром я встретился с учителем. Он выслушал меня, объяснил, что в таких случаях делать, и попросил меня соблюдать технику безопасности (!) во время медитации: если чувствую, что проваливаюсь, открывать глаза — прерывать практику, но каждый раз задерживаться чуть дольше, чтобы постепенно к этому подойти. «В каждом из нас есть монстр, которого надо приручить. Он только кажется нам монстром». Я действительно не мог медитировать так же глубоко, как раньше. Вся эта внутренняя работа меня сильно истощила, к тому же появился страх заглядывать внутрь. Зато какая у меня теперь была легкая медитация — с полным принятием, без требований к себе, без прежнего давления и желания что-то нарыть. Большую часть дня я провел, обращая внимание на внешний мир (до этого я почти не смотрел «наружу»). Это меня порядком разгрузило. Но болезненные ощущения, хоть и не такие сильные, все еще жили в теле. Оставалась последняя общая медитация. Я лежал и читал наизусть стихи Пастернака, чтобы занять время и голову. В дверь постучались: «Учитель хочет, чтобы ты помедитировал со всеми». Это было неожиданно. Я быстро собрался и отправился в зал. Я садился с одной главной мыслью: «Это всё мое. Всё, что есть в моем теле, — мое. Пусть оно будет внутри. Пусть даже такая боль, пусть приходит, ведь она — моя. Ведь это я сам». Это была медитация, в которой я принял то, от чего убегал. И убегал я от этого еще до того, как приехал на випассану. Более того, я приехал на випассану, чтобы убежать еще дальше — чтобы контролировать то, что я чувствую. Но всё сработало ровно наоборот. Наконец-то я был наблюдателем. Я искренне смеялся над тем, что живу в иллюзии, что где-то там есть освобождение и я к нему приду. Смеялся по-дружески, по-доброму. Я увидел, что всё проходит само собой — тогда, когда придет время. Когда ты научился относиться к ощущениям спокойно, с принятием, им нет смысла оставаться с тобой навечно. Но если ты бежишь от них, они будут с тобой, потому что ты углубляешь свою связь с ними. Чтобы убежать от чего-то или не замечать чего-то, нужно постоянно помнить, фоново, от чего ты убегаешь, чего ты не замечаешь. Учитель оказался проницательным — почувствовал, что к этой медитации я был готов. Следующая часть (выводы) — 21 апреля.

Я травмировался на випассане Спустя три недели после того, как я вернулся с практики, рассказываю эту поразительную историю. Для тех, кто не в курсе: випассана — десять дней медитаций примерно по 10 часов в день. Всё это время вы молчите, никого не касаетесь, едите только дважды в день (до 12 часов дня), у вас нет телефона и каких-либо других развлечений. Проще говоря, это 10 дней жизни буддистского монаха. В марте я поехал на свою вторую випассану (первая прошла замечательно и захотелось еще). Всё было плюс-минус нормально до восьмого дня. К этому моменту моя медитация была очень глубокой: я очень тонко чувствовал самые разные ощущения в теле — например, пульсацию в носоглотке и как в ней проходит воздух. Курс подходил к концу, и я решил зайти еще глубже, чтобы прочувствовать одну известную мне боль, которая периодически давала о себе знать. Не буду сейчас вдаваться в подробности того, как всё произошло, потому что это сложно понять человеку со стороны. Но так вышло, что, манипулируя частью ощущений (чего нельзя делать), я открыл вход в свою депрессию. Это было на дневной индивидуальной медитации, во время которой я просидел полтора или два часа без смены позиции. Всё произошло в мгновение ока. В мое тело вывалились ощущения, которые были точь-в-точь как то, что я чувствовал во время своего депрессивного эпизода два года назад. Правда, тогда я переживал больную ситуацию в жизни. А здесь я был внутри себя и никаких внешних событий не происходило. Я испугался. На общей медитации я продолжил манипулировать ощущениями, но уже в сторону облегчения. И застрял в какой-то жуткой одержимости избавиться от чувств, которые во мне проснулись. Дошло до того, что от интенсивности переживаний я чуть не упал в обморок. Где-то на 40 минуте общей медитации я выбежал из зала с ощущением, что схожу с ума, и с желанием уехать, чего очень не рекомендуют делать. За мной вышел менеджер курса. После того, как общая медитация закончилась, у меня был небольшой разговор с учителем. Он попросил меня накормить (мое лицо было бледным) и освободил меня на сутки от медитации. Следующая часть — 14 апреля.

Когда случился теракт в «Крокусе», я два дня почти непрерывно читал новости. При этом я всячески избегал видеозаписей самого нападения, а потом — и допросов. Понимал, что, скорее всего, кадры меня травмируют. Тем более я тогда только-только вернулся с випассаны и чувствовал себя уязвимо. Текст на меня так не влияет. Читая новость, я могу представить, как стреляют в людей в концертном зале, и другие сцены. И этого уже достаточно, чтобы я начал сильно стрессовать. Обходя взглядом эти страшные видео, я думал, что очень многие их смотрят. Что с ними потом становится, ведь они видят массовое насилие, будто его совершают на их глазах? Мы же сейчас так вовлечены в соцсети. Все, что мы видим в экранах, для нас теперь так же реально, как событие в самой жизни. Наносит ли медиа дополнительную травму людям, которые не были на месте теракта, но увидели все его подробности в Telegram? Нужно ли что-то делать с этим? Из этих мыслей на нашей планерке в понедельник родились две темы: как медиа должны освещать такие события (сузилось в итоге до лайфстайл-изданий) и как мы можем травмироваться увиденным. Второй темой занимался я. В пятницу вышло интервью о травме свидетеля с психотерапевтом (практикует логотерапию Франкла!) и исследовательницей феномена коллективной травмы. Думаю, получилось копнуть глубоко. Завершилось интервью неожиданной (на первый взгляд) связью со «спецоперацией».

Я отказался от идеи продуктивности и стал продуктивнее Раньше я много думал о том, как важно эффективно проводить каждую минуту своей жизни. Не только с точки зрения работы, но и в плане отдыха (например, съездить на какую-нибудь выставку). В общем, я пристально следил за тем, чтобы не тратить время зря. Ладно, если бы просто следил. Я себя гнобил. Помню, как однажды сел смотреть свои дневниковые записи прошлых лет. И среди прочих обвинений внутреннего критика несколько раз наткнулся на формулировки в духе «Джей, почему ты не сделал это? Тебе что, неважна твоя мечта?» (Неплохая такая манипуляция, да?). Сейчас такого вообще нет. Я понял, что продуктивность переоценена — в том виде, в котором о ней чаще всего говорят. Начну с того, что эту идею нам ежедневно «продает» капитализм (которому нужны рост и повышение производительности). В массовой культуре высокая продуктивность в своей сути сопряжена с успехом. Базовое понимание такое: больше/эффективнее работаешь — больше зарабатываешь. В общем, многие готовы играть в успех, выкладываясь из-за этого на максимум. Я не готов. Или даже так: я играю по-другому. Я в целом вынес идею успеха на задворки своей жизни. Потому что она меня истощает — в своем представление о том, что должно быть именно так и мне надо к этому стремиться. Это отнимает кучу эмоциональных ресурсов. Отказавшись от концепции успешного пути, я стал, как бы парадоксально это ни звучало, успешнее в рамках текущего периода развития. Идея успеха и продуктивности уже не довлеет надо мной. Я теперь работаю эффективнее не потому, что так нужно, а потому, что перестал заставлять себя стремиться к успеху. Чтобы заставить, нужно потратить силы. И еще немного (много) сил, чтобы выдерживать это давление от самого себя. А если я не заставляю — получается, дополнительные силы появляются. А куда они идут? На самореализацию. Охуеть, не правда ли? Помните фразу «Отъебись от себя»? Это, короче, фраза про продуктивность и успех. Погоня за продуктивностью, как мне кажется, может еще быть симптомом экзистенциально кризиса, который проявляется в страхе упустить жизнь. Об этом я уже писал. В этот раз сошлюсь только на мысль Виктора Франкла, которая висит у меня на мудборде за рабочим столом прямо перед глазами: «Либо жизнь имеет смысл, а в таком случае смысл не зависит от длительности самой жизни, либо смысла нет, а тогда зачем и длить жизнь». Это я к тому, что боится упустить жизнь только тот, кто потерялся в ней, не нащупал свою роль, не чувствует смысл того, что он делает. Я продолжаю эту мысль для себя так: если есть устойчивый смысл, то ты в целом вряд ли озабочен тем, чтобы сделать всё по максимуму. Потому что иначе что? Ну, что ты можешь потерять, если ты чувствуешь, что уже делаешь то, для чего ты рожден? Идеалистично, но в этом есть то, что можно унести в реальность. Закончу все парадоксом. Я вчера (выходной) работал. И позавчера (выходной) тоже. Не много — два-три часа. Не потому, что хочу быть суперпроизводительным. Я хотел поработать, потому что мне это было интересно. Это очередной пример того, как усложнился мир: он теперь многослойный и мне все сложнее его интерпретировать прямо. Как и вышло с постом про продуктивность, который, кажется, вообще не про продуктивность.

Писал пост про главный хайп последней недели, а Telegram сказал, что знаков слишком много. Сокращать было уже некуда, а публиковать два поста не хочется. В общем, я что-то вроде статьи написал. Почему я не захейтил Сашу Жадана, который использовал ChatGPT, чтобы найти девушку И как пересобрать дейтинг-эппы, чтобы подобных ситуаций не было Залил сюда. Впервые так делаю.

Тестирую доверие к жизни уже две недели. Похоже, она становится моей напарницей Стараюсь больше не воспринимать всё происходящее со мной как поток обстоятельств, в котором надо умудриться схватить ниточки контроля и диктовать свои условия. Многие ведь из нас повернуты на том, чтобы построить себя и свое счастье, то есть взять всё в свои руки. В этом нет ничего плохого. Вопрос лишь в том, как это интерпретировать. Я сомневаюсь, что есть прямой путь к счастью. Эта мысль родилась, еще когда я читал Франкла. Правда, он это говорил про смысл — что к нему нет прямого пути. Я это вполне переношу на счастье. К тому же недавно мне попались две статьи (уже от психологов) в подтверждение этому: Happiness is the wrong goal (одна из них). Так вот, счастье — это побочный эффект. А вот прямое преследование счастья может легко нас сделать несчастными. Это сужает наше восприятие: мы укладываем жизнь в концепцию, в которой преобладают определенные сценарии и состояния. Часто этот подход терпит крах, потому что жизнь в ее многообразии невозможно уложить в какую-то одну рабочую систему. Обстоятельств и их вероятностей настолько много, что эффективнее работать с тем, что преподносит жизнь, чем пытаться лепить ее по своему представлению. При этом я бы не сказал, что жизнь в таком случае становится неконтролируемым потоком. Стихийность не настолько беспорядочна, как кажется на первый взгляд. В ней можно уловить частички себя. Сегодня в диалоге с подругой получилось лаконично сформулировать эту идею:

Сколько бы мы ни думали, жизнь все равно продолжается и складывается плюс-минус стихийно, притом что эта стихийность во многом соответствует тому, кто мы есть.

Дошло до того, что в разговоре с психологом неделю назад я отказался озвучивать прямо свою мотивацию в одном описанном действии: «Ден, мы с тобой работаем больше года. Скорее всего, ты понимаешь, почему я это сделал. Я не хочу сейчас выпрямлять то, что происходит внутри меня». Здесь я имею в виду, что не хочу вербализировать внутренний процесс, укладывая его в причину-следствие. «Пусть оно полежит. Я вижу, что оно там, в подсознании, всё равно само собой как-то развивается. А потом вернемся, и я сформулирую [то есть рационализирую] это». Удивительно, что мой психолог меня с энтузиазмом поддержал. Я почувствовал, что мы вышли на новый уровень. Кажется, он понял, что случился прогресс. Более того, он узнал в этой ситуации себя в одном из разговоров, в котором тоже не захотел говорить прямо: «У меня аж мурашки пошли», — такая у него была реакция. У меня тоже. Это что-то новое. Рационализация перешла в интуицию, в которую я постепенно зашиваю доверие к жизни. Даже в тех вещах, которые не получаются: «Окей, спасибо, что подсказала мне, что здесь надо было делать иначе, или что момент не тот, или что стоит еще раз попробовать». Это дико снимает напряжение с тебя, когда ты перестаешь думать, что ты — это начальная и конечная точка всего, что с тобой происходит. Совсем не так. С жизнью надо сотрудничать. Не требовать, чтобы она подходила под ваш срочный запрос, а наоборот — прислушиваться к ее предложению в этот момент. Вспоминается ситуация, которую я услышал на одном семинаре: парень пришел на тусовку, на которой было куча интересных людей, но он настолько был сфокусирован на том, чтобы найти себе девушку, что ушел с вечеринки разочарованный, потому что не нашел «той самой», так и не поговорив с другими людьми, которые в этот момент могли дать ему новые эмоции и мысли. Все эти мысли предлагаю заправить цитатой Луи Пастера, на которую я наткнулся несколько дней назад:

Случай благоволит только подготовленному уму.

Ну что, желаю тогда, чтобы стихийность жизни на предстоящей неделе оказалась вам на руку? Серьезно, попробуйте протестировать. Мне интересно, какой у этого будет результат. Комменты открыты. Мою личку многие из вас тоже знают. 🤝

Действие и реакция — быть или делать Недавно увидел в ленте пост «Ясно» о «суперсилах», которые мы возьмем с собой в будущий год. Я типично быстро листал карусель, пока мое внимание не захватил тезис об умении быть, а не делать. Идея такая: избегая проживания того, что с нами происходит, мы остаемся в цикле действий, которые поддерживают нашу условную несчастность.

Выбор в пользу действия обрекает человека на бесконечный повтор. И только переживание открывает дорогу в будущее.

Противоположна этому идея действия вместо реакции, на которую, в моем понимании, опирается культ успеха. Я эту идею внутренне разделяю. На моей полке даже красуется книга с точно таким же названием — «Действие вместо реакции». Ориентир на действие также пропагандирует один, скажем, блогер, курс которого я слушаю последний месяц.

Каждая единица реагирования на реальность — это упущенная единица воздействия на нее.

Казалось бы, мысль здравая: лепи свою реальность и всё будет отлично. На это в том числе рассчитаны практики, которые позволяют нам поддерживать продуктивное состояние, или состояние действия. Их задача — помочь нам укладывать в одну единицу времени больше результата. А результат, как мы знаем, это классно. На деле, всё выходит сложнее, если мы переводим разговор в плоскость счастья (я это делаю почти всегда). Конфликт реагировать (проживать) или действовать происходит во мне постоянно. Чаще всего я выбираю действовать. С другой стороны, непрожитые вещи могут фоново определять мое поведение, не ведя меня к освобождению, потому что оно достигается в том числе через проживание. Более того, если накопить непрожитое, то в один момент всё может просто свалиться на тебя так, что ты не встанешь с кровати. И как вообще не реагировать, если ты эмоционально восприимчив? Даже достигнутое можно легко обесценить, не довольствуясь в полной мере «победой» (то есть не проживая ее), потому что, как правило, нужно дальше и больше. И в целом — идея делать больше часто исходит из страха прожить жизнь впустую. Ведь если постоянно действовать, то риск этого снижается. Но сам этот страх как отрава для жизни. Вот это я закрутил, да? После этого остается только умирать сидеть и реагировать. И всё же ответ есть. Он укладывается в три слова — доверие к жизни. Здесь сходятся и бытие, и действие. Энергия, которая уходила на страх, высвобождается. Начинаешь относиться к тому, что с тобой происходит, с меньшим градусом эмоциональности (потому что доверяешь). Состояние становится более открыто к проживанию (оно не так пугает), вместе с этим усиливается способность проживать. Ресурс на действие неминуемо возникает, и источник его — не в страхе, а в желании сделать то, для чего ты рожден. И тут вопрос не в количестве действий, а в их качестве. Мысли про доверие только отчасти мои. Я их «подслушал» и собрал воедино. Одну часть — в рилсе, в котором женщина пыталась подобрать антоним к слову «бояться» и, перебрав несколько явных вариантов, пришла к глаголу «доверять». Вторую часть вычитал в биографии Пастернака.

Всё отдавалось им на волю случая, происходило спонтанно, без предварительного обдумывания, что ни в коем случае нельзя считать безответственностью. В этом сказывалась характерная черта пастернаковского мировоззрения — доверие к жизни, ее свободной и неконтролируемой стихии, ее творческой энергии.

Меня зовут Джей, мне 26, и я журналист. В 2015 году я поступил на журфак МГУ, и с тех пор мой путь в профессии прорисовывался удивительно прямо, хотя в современном мире люди легко перескакивают из одной специальности в другую. Строил эту магистраль я так: студент журфака → новостник и внештатный автор в Forbes → совсем ненадолго внештатный автор в РБК → внештатный автор, спецкор и редактор в Inc. → редактор разделов «Бизнес» и «Техно» в Setters Media. На фрилансе писал еще в другие издания. Без шероховатостей, конечно, не обошлось, но их мы опустим. При этом рядом с этой магистралью проложен неплохой такой грунт. На нем много свободы, которая выражается романтически и философски. Это поэзия и музыка. Если вам вдруг интересно, то вот одно мое стихотворение, которое в свое время похвалил мой журфаковский преподаватель по русской литературе В.И. Новиков. И вот последний трек. Наконец, самое главное — о чем этот канал? Отвечу зарисовкой. Представьте, что в 17 лет вы собрали чемодан и выезжаете из дома родителей. Они простые люди, поэтому положили вам в дорогу два связанных смысла — найти работу и построить семью. Так вышло, что вы привыкли сомневаться и верите больше своему опыту — ваши мысли таковы: «А самореализация? А зачем семья? А что я из себя вообще представляю? А какие другие?» (и многое другое). Большой город, в который вы пришли, внезапно питает вас чем только можно: важными вещами и пустяками, радостью и грустью, силой и беспомощностью. Вас накрывает смыслами, и вы рассредоточиваетесь в них. Неизбежно наступает кризис — и в этом момент вы начинаете себя собирать, по-настоящему отвечать на все волнующие вас вопросы. Ответы уже не из воздуха: они высечены в вашем опыте. На некоторые такие вопросы я уже ответил. Например, на эти: Как психотерапия не оправдала моих ожиданий и почему я ее продолжаю В чем смысл страданий и как смысл облегчает страдание Как мы проживаем утрату на примере расставания Посты в этом канале выходят не чаще, чем раз в неделю (обычно по воскресеньям). Это не спонтанный личный блог. Могу предположить, что вы даже чувствуете в том, как все оформлено, журналистику моего мозга. Считаю это большим плюсом, особенно в эпоху информационного хаоса.