Insolarance Cult

Как и обещал, выкладываю в публичный доступ свой комментарий к статье Честертона "Почему я не социалист". Я благодарен Дмитрию Середе и Константину Морозову за ценные замечания касаемо более ранних версий этого текста. Читайте на здоровье и делитесь впечатлениями, я думаю, что получилось по крайней мере не самое плохое дополнение к переводу Честертона. https://telegra.ph/Pochemu-ya-vsyo-taki-socialist-07-13 #Василпишет

Лидийский пастух с Кольцом Гига имеет возможность совершить любое преступление, не опасаясь расправы. Эта способность совершать несправедливость, не опасаясь возмездия, делает пастыря «равным богу среди людей». Главкон хочет, чтобы Сократ продемонстрировал, что даже у лидийского пастуха есть основания быть справедливым, но Главкон, несомненно, требует невозможного. Как предполагают и Эпикур, и Юм, между богами и смертными, между людьми и животными не может быть справедливости. Справедливость — это отношения между относительно равными. Юм предполагает, что если бы существовали виды настолько слабые, что они никогда не могли бы надеяться причинить нам вред, мы не смогли бы обращаться с ними справедливо. Как только пастух получает Кольцо, он больше не находится в обстоятельствах справедливости со своими товарищами. В таких случаях правила справедливости не приводят надёжно к атараксии. Эпикуреец, однако, понимает, что в реальном мире бросается в глаза недостаток всемогущих магических колец. Мы существуем, по большей части, в условиях справедливости, и, следовательно, правила справедливости имеют тенденцию быть надёжными инструментами. Наши товарищи примерно так же сильны и слабы, как и мы. Как выразился Дэвид Готье, «люди живут и должны жить в обстоятельствах справедливости». Гоббс был прав, полагая, что какими бы неравными люди ни были во многих отношениях, мы всё же примерно равны в способности причинять друг другу вред. Это означает, что какие бы случайные асимметрии власти и ресурсов ни возникали, обстоятельства справедливости сохранятся. Из статьи «Примирение справедливости и удовольствия в эпикурейском контрактаризме».

Согласно плоской онтологии, всё существует на равных онтологических основаниях, нет никаких уровней существования и ни один объект, включая человека, не является средоточием бытия. В том или ином виде подобную позицию разделяет множество современных философов, связанных с новым материализмом и спекулятивным реализмом. Захар Неустроев перевел статью Рэя Брассье, который критикует плоскую онтологию и её главных сторонников, которыми являются Мануэль Деланда, Леви Брайант и Грэм Харман.

Жорж Батай — это уникальный мыслитель, чья философия сначала нарушила привычные концептуальные границы, но впоследствии задала узнаваемую стилистику мышления на грани. Но что именно он понимал под трансгрессией? В чем состоял базовый материализм Батая? И что такое гетерология с атеологией? Эти и другие вопросы обсуждаем с Иваном Кудряшовым в подкасте, посвященном мысли Жоржа Батая, его отношению к тьме, эротизму и религии. https://youtu.be/z994L6xahwQ

Человек-всё-психологизирующий соткан из психологической болтовни и толков (в хайдеггеровском смысле). Он умеет превращать любое общение в разговор на пси-темы. Он указывает другим на нарушение «своих границ» и трепетно реагирует на любые проявления «психологического насилия», которым для него может стать чей-то «слишком громкий» парфюм или музыка из чужих наушников в общественном транспорте. В терапию человек психологический приходит для подтверждения своей исключительности и грандиозности через грандиозность и исключительность своих проблем, а в его надменном взгляде можно прочитать: «Ни один психолог мне не поможет!». Он психологизирует абсолютно всё и принимает самокопание за желание «быть в контакте со своими чувствами». Собственный внутренний мир является для него «сверхценной идеей», вокруг которой вращается всё остальное. Он требует эмпатичного отношения и активного слушания со стороны других, поскольку «конституционально сверхчувствителен и склонен к перестимуляции». Такая форма человеческой жизни принципиально аполитична, так как замкнута на себе и не интересуется кем бы то ни было ещё. При любом обнаружении Другого человек психологический или мгновенно встраивает его в свои внутренние процессы, используя в качестве нарциссической ортопедии, либо ощущает себя «жертвой» чужих интервенций, если «чужак» слишком настойчиво обнаруживает отличия от собственного Я пси-человека. Солидарность, кооперация или коллективная форма протеста вызывают у такого человека лишь ступор и когнитивный диссонанс. «Начните с себя!» и «работайте лучше над собой!». Там, где соприкосновение с Другим возможно — это или сговор, или комменсализм: «Мы сотрапезники, не больше!». Из статьи «Закат человека разумного. Учебник (не) фантастической антропологии».

Вам никогда не казалось, что люди, покупаясь на возвышенные идеалы, отрываются от действительности? И вместо того, чтобы действовать, витают в мире собственных грёз? Если подобные мысли посещали вас, то можете поздравить себя, поскольку о чем-то схожем размышлял Георг Гегель в начале XIX века, когда писал о прекрасной душе как одном из этапов развития Абсолютного Духа. Однако великий немецкий философ не был бы самим собой, если бы его можно было понять только одним образом. Александра Ильина рассказывает об идее прекрасной души и её интерпретациях у Александра Кожева и Жана Ипполита.

Опять старая история! Окончив постройку дома, замечаешь, что при этом незаметно научился кое-чему, что непременно нужно было знать, прежде чем начинать постройку. Вечное несносное «слишком поздно»! Фридрих Ницше

Асимметрия Бенатара опирается на четыре предпосылки: 1) наличие страданий — зло; 2) наличие удовольствий — благо; 3) отсутствие страданий — благо, даже если никем не переживается; 4) отсутствие удовольствий — не зло, если нет того, кем оно переживается. В таком случае, утверждает Бенатар, рождение ребёнка ведёт к некоторой комбинации блага и зла, тогда как воздержание от рождения ведёт к чистому благу и никакому вреду. Поэтому для него отказ от деторождения всегда этически предпочтителен, потому что производит больше блага. Проблема аргумента Бенатара в том, что он допускает путаницу между агентно-нейтральной и агентно-относительной ценностью. Бенатар рассматривает отсутствие страданий как агентно-нейтральное благо, поскольку оно имеет положительную ценность даже в том случае, если нет никакого агента, к благополучию которого отсылало бы это благо. Но когда речь заходит об отсутствии удовольствий, то Бенатар рассматривает его как агентно-относительное зло, поскольку отрицательную ценность такое отсутствие имеет лишь по отношению к конкретным агентам, переживающим соответствующее состояние. Чтобы избавиться от внутреннего противоречия, Бенатару необходимо принять либо чисто агентно-нейтральный взгляд на ценности, либо чисто агентно-относительный. Но оба варианта ведут к устранению асимметрии и, таким образом, исключают антинаталистический вывод. Ведь если ценность всегда агентно-нейтральна, то лишение удовольствий нерождённых детей также имеет отрицательную ценность. А если ценность всегда агентно-относительна, то отсутствие страданий само по себе в отрыве от уже рождённых людей не будет иметь положительной ценности. Из статьи «Дал Бог зайку, кто заплатит за лужайку?».

Тема психополитики, основанной на нейрональном насилии, проходит красной нитью через творчество немецкого философа южнокорейского происхождения Бён-Чхоль Хана. В его философских эссе, которые только недавно начали активно переводить на русский язык, а на западе издают на разных языках последние лет двадцать, он дискутирует с Мишелем Фуко и его концепцией биополитики, характерной для так называемых дисциплинарных обществ. Рассматривая власть как сложную динамическую архитектуру различных механизмов, стратегий и практик, Фуко говорит о внешнем давлении на субъекта, который для обретения внутренней свободы постоянно вынужден сопротивляться повседневным интервенциям извне. Для французского мыслителя власть отражена в самых разных социальных практиках и представляет рассеянные источники влияния и воздействия на человека со стороны государственных (и не только) институтов. Это может быть замедленная работа бюрократической машины, надзор в системе образовательных, пенитенциарных или психиатрических заведений. Даже власть, проявленная в образе регулировщика или светофора, регламентирующих порядок уличного движения. Предлагая концепцию психополитики как совершенной иной тип власти, Хан утверждает, что описанные Фуко инструменты управления существенно отличаются от новой формы власти в эпоху позднего капитализма. Если для индивида, производство субъективности которого проходило в рамках дисциплинарных обществ действовал императив «ты должен», а власть выступала как система ограничений и принуждений к исполнению чужой воли, то в постдисциплинарных обществах ситуация меняется. Это отражается в системе неолиберальных инструментов управления, ловко мимикрирующих под свободу выбора, мотивацию, саморазвитие и стремление к счастью со стороны самого субъекта, который выступает как самодисциплинированный нейрофизически активный гражданин, стремящийся к личному успеху и благополучию. Из статьи «Психополитика и нейрональное насилие».