Сегодня - День российской адвокатуры.
Адвокатская деятельность крайне консервативна по своей природе. Под этим предлогом нам навязываются парики и мантии. При этом, у адвокатов до сих пор нет доступа к электронным правовым системам (хотя они есть даже у районных библиотек). Если адвокатская номенклатура борется с зудом цифровизации, она могла бы начать с того, чтобы обеспечить доступ к базам юридических документов Консультант Плюс или Гарант для всех адвокатов.
Сам факт того, что орган исполнительной власти, - Минюст, - является регулятором независимого института гражданского общества, ведет реестр адвокатов, утверждает форму адвокатских удостоверений и ордеров, претендует на существенную роль в процедурах присвоения и прекращения статуса адвоката, - свидетельствует, с одной стороны, о недоверии государства к адвокатуре, а с другой стороны — об унизительной роли адвокатуры как декоративного спойлера при государстве.
Чтобы ситуация изменилась, нужны авторитетные органы самоуправления. Скандалы с президентами палат, осуждёнными за взятки, практика непрозрачаного и повального приема в адвокаты, священный трепет первых лиц адвокатуры при обращениях к чиновникам по фактам нарушения прав адвокатов не позволяют сложиться системе взаимодействия адвокатуры и государства, основанной на уважении.
В постсоветское время российская адвокатура оказалась в руках небольших групп, возглавлявшихся (и, во многом, возглавляемых) выходцами из советских судебных и правоохранительных органов, утвержденных когда-то по номенклатурным спискам обкомов и горкомов КПСС. Деятельность палат слишком сосредоточена на профите от адвокатских сборов. Скажем, ежегодный бюджет Московской палаты составляет 350 млн руб. Из них 70 млн руб идут официально на «вознаграждение президента и вице-президентов». ФПА собирает ежегодно почти 540 млн рублей. Сумма вознаграждений руководства сообществу неизвестна. Такой успех хозяйственной деятельности палат не способствует независимости. Руководство палат, с одной стороны, не заинтересовано в чем-либо, кроме сохранения status quo. С другой стороны, оно чувствует свою уязвимость по хозвопросам перед государством. Все это приводит к тому, что адвокатское руководство способно испытывать только благодарное возбуждение, когда государство в лице Минюста обещает ограничить независимость адвокатуры в обмен на повышение «поголовья» адвокатов за счет включения в адвокатуру свободных юристов: новые плательщики взносов — новые горизонты финансовых показателей.
Адвокаты лишены возможности контролировать финансово-хозяйственную деятельность адвокатской номенклатуры. Выборы в органы самоуправления являются профанацией, поскольку президенты палат избираются советами палат, которые, в свою очередь, формируются по представлению президентов палат. Любой внешний аудит был бы катастрофой для адвокатской номенклатуры. Государство просто умело пользуется ситуацией. С согласия, надо сказать, самого руководства адвокатурой.
Сосуществование государства и адвокатуры в настоящее время представляет собой симбиоз, то есть, еще не слияние, но уже и не взаимодействие. Чтобы адвокатура приобрела независимость, способность меняться к лучшему, органы самоуправления должны искоренить у себя идею прибыльности административной работы, вернуться в адвокатское «поле», перестать представлять себя учредителями ЗАО с большим и хлопотным персоналом, научиться вызывать уважение вместо страха. Без этого российскую адвокатуру ждет белорусский сценарий. При нынешних исходных данных, к сожалению, наиболее вероятный.