Miron Borisov

Этот пост посвящён ошибке, которую я встречаю почти каждый день. Запоминаем: если обе части сложносочинённого предложения являются вопросительными, восклицательными или побудительными, (то есть со знаком ? или !), то запятая между ними не нужна. Вообще не нужна. Совсем не нужна. Честное слово, не нужна там запятая! Держите примеры ⬇️ Чем занимается Петя и почему его нет в офисе? Что такое свобода слова и зачем она нужна? В чём смысл жизни и когда мы пойдём обедать? Как я устала и как мы хотим в отпуск! Подчеркну, что вопросительными, восклицательными или побудительными должны быть обе части.

Я не знал об этом)

В послесловии (у меня осталось ещё довольно фотографий прекрасных видов северной столицы, но ладно уж) - фасад «повышенной градиентности». Во-первых, обратил внимание на переход от светло-золотого (или тёмно-синего, подобно знаменитому “платью раздора” из Tumblr?) цвета оконного стекла сверху к мрачно-серому и даже чёрному снизу. Вторая наблюдаемая переходность - от отсутствия скульптур сверху к «среднеэтажным» порхающим херувимам, заканчивающихся «нижними» мощными атлантами. И последнее (может быть, «притянутое за уши» или как это наукообразно называется - обусловленное моей confirmation bias) - градация от монолитной лёгкой светлой стены к стене тёмной и тяжеловесно-кирпичной. От неба до земли. От райских кущ до бездны преисподней (подобно типичному иконописному сюжету). Вот такой для меня выглядела эта парадная.

Научное обоснование тому, что для людей, словоупотребляющих выражение «крайний» во всех крайних (и не очень) случаях в аду нагревается отдельный котёл.

​​«Крайний» или «последний»? Последний — тот, кто расположен в конце, конечный в ряду. Ну а крайний — тот, кто находится с краю (в начале или в конце). Эти слова не взаимозаменяемы! Почему же «крайний» часто используют в значении «последний»? ▪︎ Во-первых, слово «крайний» стало своего рода профессионализмом. «Крайний» вместо «последний» используют люди, которые ежедневно рискуют жизнью на работе: лётчики, космонавты, альпинисты, водолазы и др. Пусть и несколько суеверно, но «последний» они воспринимают как бы в буквальном смысле: гораздо спокойнее говорить о крайнем погружении, прыжке или взлёте, нежели о последнем. ▪︎ Во-вторых, слово «последний» ошибочно ощущается рядом людей как негативное. Хотя оно, как и многие другие слова русского языка, многозначно и содержит значения без отрицательной коннотации: «самый новый, современный, только что появившийся». Но кого это волнует? :) Миф о недопустимости употребления слова «последний» очень стар. Еще полвека назад Л. В. Успенский в книге «Слово о словах» писал: Тысячи людей говорят: «Кто тут крайний?», подойдя к очереди за газетами... Это словоупотребление не может быть признано правильным и литературным. Если на вопрос: «В каком вагоне ты едешь?» вы ответите: «В крайнем!», у вас сейчас же потребуют разъяснить: от начала или от конца поезда, в первом или в последнем? У каждого ряда предметов по крайней мере два края, и слово «крайний» стало употребляться тут по нелепому недоразумению, ибо обычному слову «последний» в некоторых говорах народной речи придается неодобрительное значение — «плохой», «никуда не годный»: «Опоследний ты, братец мой, человек!». Так что замена прилагательного «последний» словом «крайний» относится к ложной вежливости и по сей день считается ошибкой. В общем, помним, что быть последним в очереди — это нормально, а вот крайним в очереди — безграмотно, и запоминаем: ▪︎ Кто последний? ▪︎ В последний раз.

Один из важных процессов в современной России – постепенный уход советской культуры. Именно культура (в первую очередь, кинематограф) выполняла связующую роль между поколениями, особенно в последние десятилетия советской власти с развитием телевидения. Роль кинематографа была ключевой не только потому что это демократичный и доступный вид искусства (знавший толк в политической пропаганде товарищ Ленин недаром говорил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино – кстати, про цирк в его цитате вопреки популярной версии ничего не было), но и из-за уникальной плеяды артистов, которые сделали советское кино культовым. Если изобразительное искусство нередко разделяло поколения, то кинематограф объединял. И не стоит забывать про железный занавес, отсекавший советскую аудиторию как от большей части оскаровских фильмов, так и от голливудской массовой культуры. Конкуренции было существенно меньше. Культовые фильмы смотрели и пересматривали всей семьей, цитаты из них узнавались разными поколениями. Иностранцам приходилось долго объяснять, чем примечательна фраза «Штирлиц шел по коридору», а «Вор должен сидеть в тюрьме» произносило множество силовиков, пришедших в электоральную политику в 1990-е годы – они довели фразу до полной банальности. Четыре столпа нередко грустной и мудрой комедии – Рязанов, Гайдай, Захаров и Данелия – и барды Высоцкий, Окуджава и Визбор повлияли на умонастроения советской интеллигенции значительно больше, чем вся официально запрещенная литература, не исключая даже «Архипелаг ГУЛАГ». Советская культура надолго пережила распад СССР – и советским же поколениям кажется, что она будет актуальна всегда. Однако время идет – и для современной молодежи и Леонов, и Папанов, и Миронов, и Янковский, и другие великие люди советской культуры – это фигуры из прошлого, которое ей в основном малоинтересно (молодежь стремится жить сегодняшним и завтрашним, хотя с последним все чаще возникают проблемы, многие планы ломаются). Культовый новогодний фильм уже для немалого числа людей среднего возраста – это «Один дома», а не «Ирония судьбы» (а для еще более молодых – скорее «Гарри Поттер»). Разрыв между телевизионными и интернетными поколениями увеличивается. Современная российская культура не может конкурировать с советской для старших поколений и с западной – для младших (исключая, пожалуй, российскую молодежную эстраду, которая, в свою очередь, сильно вестернизирована). А ремейки советских культовых фильмов не вызывают ничего кроме раздражения. Алексей Макаркин

Рад, что могу аккумулировать здесь самый «сливочный» интеллектуальный капитал. Политолог и колумнист Алексей Макаркин о «скрепах» советско-российской культуры. Как всегда рассудительно, с яркими примерами , «на злобу дня».

Кирочная. Среди всех она - королева нищих. Старая, смотрящая слепыми глазами выбитых окон, она меж тем видит всё, что творится в городе. Уши её - крысы внутренних двориков россыпи ленинградских булочных. Голос - десятки светофоров, интрузивно вторящих металлическим женским: «Заканчивайте переход» под аккомпанемент бьющегося бутылочного стекла. Она как «Красный смех» Леонида Андреева в литературе. Или словно Шостакович в музыке. Карикатурно-грязная, косная и «настолько ужасная, что это прекрасно».

Настоящие рекламные плакаты тех времён. 1. «Ты не можешь освободить её, но можешь сделать её менее раздражительной» 2. «Теперь она будет справляться»

О том, как объективация женщины стала причиной психического нездоровья или «Почему нам так необходим феминизм?»