КультRUист

Представьте ситуацию: госпредприятие, собирающее ракеты, решает самостоятельно, какую продукцию выпускать: противотанковые ракеты или земля-воздух, баллистические или крылатые, с твердотопливным или жидкостным двигателем. На все просьбы государства сделать поправки на ветер- учесть наконец национальные интересы, востребованность сегодня именно данного типа ракет и бесполезность другого- это госпредприятие отвечает, что оно художник и ТАК видит, поэтому ничего менять не собирается. Примерно такая ситуация сложилась с госпредприятиями “Театр”, которые согласно “Положению о театре” (постановление Правительства от 25.03.1999) кормятся за счет государства, при этом “органы госвласти не вмешиваются в профессионально-творческую деятельность”. Почему спустя 2 года войны это “положение” все еще не доработали? Почему многие другие культурные законы до сих пор содержат антигосударственные статьи? К законодателям и тем, кто называет себя кураторами и экспертами по культуре, вообще много вопросов: -Когда худрук Александринки заказывает пьесы своему сыну и ставит их на госпредприятии “Театр”, в этом есть конфликт интересов? Или это самовоспроизводство творческой элиты? Если последнее, то сколько и каких родственников руководство имеет право трудоустроить на театральное госпредприятие? Только самых близких или дальних можно тоже? -Как законотворцы (кураторы и экспертное сообщество) относятся к тому, что руководство “Сатирикона” не менялось со времен Горбачева, а руководство РАМТ со времен Брежнева? Есть ли тут коррупционные риски? Или это некая форма сохранения культурных традиций? В чем, кроме несменяемости, она заключается? -Руководство госпредприятия “Театр на Малой Бронной” имеет израильский паспорт. Как к этому относиться? Порадоваться-поздравить? -Каких управляющих госпредприятиями “Театр” считать эффективными? Тех, у кого распроданы все билеты? Тех, чьи артисты безвозмездно выступают на корпоративах чиновников? -Что такое госпредприятие “Театр” для государства? Средство доставки когнитивных боеприпасов (патриотической пропаганды, морали, ценностных установок ) или место для экспериментов, где можно скакать без штанов и выпускать “ракеты” такого калибра, какого посчитает нужным художник, который ТАК видит?

Что такое театр? Храм искусств? Способ познания действительности? Кафедра, с которой можно много сказать миру добра? В современных условиях- это, в первую очередь, предприятие. Для собственника (государства) оно может быть убыточным, но для управляющего (худрука/директора)- это ценный ресурс, статус и прибыль. И этот ресурс можно не только освоить, но и присвоить/приватизировать, в “правильных” руках предприятие “театр”, как считают некоторые околокультурные, станет и свободнее, и талантливее, и прибыльнее. Поэтому не стоит удивляться, когда в одном и том же театре руководство утром фотографируется с ветеранами СВО, а вечером запускает лекторий с заукраинскими русофобами. Непоследовательность? Лицемерие? Нет, обычная диверсификация рисков. Вдруг завтра колчаковку срочно придется менять на будёновку? Многие “культурные” руководители давно ведут себя, словно “красные директора”. Они полновластные хозяева на “предприятиях” и давно их считают “своими”. Они маленькие царьки, которые сами решают, какая фирма какого из племянников будет строить декорации, сколько заплатить за новую пьесу своему сыну/другу/любовнику, кого трудоустроить на предприятие “театр”, а кого выгнать. Уровень коррупции в творческой среде сегодня такой, что многим чиновникам даже не снилось. Дело режиссера Серебренникова, которого поймали на хищении 129 млн. рублей, это лишь верхушка огромного коррупционного айсберга. Рассказывают, например, что в Союзе театральных деятелей при смене руководства неожиданно сгорели старые компьютеры с важной документацией. Резервных копий, конечно же, не было. Почему компьютеры были старыми? Якобы недостаточное финансирование. Компьютеры - древние, а у бывшего руководства - столько дорогой заграничной недвижимости, что хватит даже праправнукам.

Когда-то бард пел, что “в области балета мы впереди планеты всей”. Сегодня это нет так. Уровень русского балета очень сильно упал Пожалуй, самый бездарный балет последнего времени- “Танцемания” (Большой, “Золотая маска”). Задумка, исполнение, хореография- плохо всё. Декорации- понравятся только пациентам психушки. Дополняет феерию музыкальная какофония (видео 1) Еще один балетный кошмар- “Щелкунчик” в МАМТ, поставленный гражданином США Посоховым, который проводил репетиции он-лайн (!) В прошлом году эти топотушки были хотя бы задорными, в этом- засыпала и труппа, и оркестр. В театре, где худруком сделали 24-летнего, явно проблемы (см 2) “Щелкунчик” студентов Вагановки в Кремле тоже- не очень. Цискаридзе перед спектаклем награждал министр, дети старались, но не получилось. Слабенько. (см. 3-4) Еще одно разочарование-легендарный балет Эйфмана в Кремле. Всё время мучал вопрос, как это отличить от “Танцев на ТНТ”? (см 5 Почему так? Коррупция, несменяемость, протекционизм, культурное местничество

​​Настоящее искусство, как калейдоскоп, состоит из множества фрагментов. Там есть и развлечение, и эстетика, и познавательность, и воспитательные элементы, и конечно же, пропаганда. Так называемое современное искусство, когда “творцы” ваяют инсталляции человека-выблевка (Старый Оскол) или картины с историческими деятелями на унитазах (Третьяковка), это калейдоскоп, из которого вытряхнули все зеркальные стеклышки-отражатели, оставив только одно- самое кривое и самое примитивное. Оно называется агитация. Агитация за раскрепощение, в защиту окружающей среды, бородатых женщин от лысых мужчин, толстяков от дистрофиков... Именно поэтому многие современное искусство отрицают и презирают, интуитивно чувствуя, что им пытаются впарить калейдоскоп, который поломан. Покупаешь разрекламированную книгу, на обложке красуется фамилия автора и хвалебная ода стилистике, в которой он пишет, и его якобы невероятным талантам. Открываешь, а там- пронумерованные, но пустые страницы. За обложкой ничего нет- ноль, зеро. Пустота.

Культура, как лакмусовая бумажка, позволяет определять степень “кислотности” общества. Если взять “pH-пробу” современной культуры, то проявится главный “радиоактивный элемент”, который подтачивает, в первую очередь, периферийные/недокапиталистические государства и нации. Околокультурные из стран периферии взяли моду отрекаться от своих корней, от своей Родины и объявлять себя общечеловеками, людьми мира. Творчество по своей природе- наднационально, но парадокс в том, что настоящими культурными космополитами, чье творчество способно принести пользу всему человечеству, становятся только те, кто имеет неразрывную связь со своей страной и народом. В 18 веке (и начале 19-го) мировой была французская литература. И вряд ли произведения Гюго, Бальзака, Дюма, Жюля Верна смогли бы претендовать на общецивилизационную универсальность, если бы в них не слышались отголоски французского раннесредневекового эпоса и поэзии, а также французский национальный характер- чувственность, тяга к приключениям и воображение. Итальянская опера никогда не покорила бы мир, если бы Доницетти, Пуччини, Верди, Россини отказались от итальянских народных напевов или от бельканто, который возник благодаря фонетическим особенностям итальянского. Универсальным и общечеловеческим может стать лишь такое творчество, в фундаменте которого есть уникальное, а уникальность черпается в народных особенностях. Любая вторичность всегда приводит к неконкурентоспособности, а значит, к творческой смерти. Понимают ли это переферийные “творцы”, объявившие себя людьми мира? Маловероятно. У современных околокультурных- очень низкий уровень внутренней сложности.

​​Фильм “Вызов”. Кроме стандартных маркетинговых технологий (трейлер, реклама в соцсетях/на ТВ, пиар с привлечением знаменитостей), для продвижения был задействован ГОСУДАРСТВЕННЫЙ портал Госуслуги. Сайт активно рассылал пользователям анонс фильма “Вызов”, то есть обслуживал интересы не всего общества в целом (хотя создан был государством на государственные деньги именно для этого), а отдельной группы - создателей фильма, которым требовалось отбить затраты на производство+ заработать. Использование госапарата для максимизации прибыли: -приводит к недобросовестной конкуренции, которая повышает шансы одного производителя и резко снижает шансы другого -запускает агрессивный механизм, который ведет к разрушению государства. Сериал “Монастырь”. Кроме стандартных маркетинговых технологий, для продвижения использовалось Министерство культуры. Представители ведомства, чтобы подогреть интерес зрителей к сериалу, устроили ему псевдоотмену. Понимая, что продукту, который демонстрируется в интернете, не требуется прокатное удостоверение, минкультовские чиновники тем не менее неоднократно публично грозились не выдать “нужную” документацию. Сериал “Слово пацана”. Кроме стандартных маркетинговых технологий, использовались: сетки “патриотических” блогеров (особо усердные написали по 70 (!) постов о сериале), чиновники + некоммерческие организации, которые принялись изучать общественное мнение по поводу “мыла”. Управленческие механизмы, созданные для регулирования социально-политических проблем, возникающих в обществе, используются не по назначению. Они обслуживают коммерческие аппаратно-корпоративные интересы. Так “доедается” государство... Что будет вместо? Хищные “стаи”.

Снос памятника Врангелю вызвал новый, очень острый приступ расчесывания идеологических болячек русского социума. Кто прав? Кто виноват? Зачем памятник поставили? Почему демонтировали? Ответы на эти вопросы не искали только ленивые блогеры и журналисты. Хотя все эти вопросы- неправильные. Правильный: кто дал команду “фас” “неравнодушным”? Почему дал именно сейчас и зачем, в целом, понятно. В старом голливудском фильме “Я, робот” есть интересный эпизод про это... Задавайте себе и другим ПРАВИЛЬНЫЕ вопросы.

Суровая правда войны:«Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал… Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг: — То-о-о-ли-ик! Обернулся. Алик падает… Рядом кто-то кричал: — Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то… Я бежал, не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас… Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал. А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней неожиданно: — Ку-ка-ре-ку-у!.. Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно, как только он выжил в этом огне. Значит, жизнь продолжается… А потом тишину разорвал рев танков. И снова бой. И снова нас с кем-то соединили, и снова — огненная коловерть… Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из военшколы, лейтенанта. Еще вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня… я увидел его лежащим с запрокинутой головой и остановившимся взглядом. Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный прием, оказалось — нет. Это прием войны… Но там же я видел и познал другое. Огромную силу духа, предельную самоотверженность, великую солдатскую дружбу. Человек испытывался по самому большому счету, шел жесточайший отбор, и для фронтовика немыслимо было не поделиться с товарищем последним куском, последним куревом. Может быть, это мелочи, но как передать то святое чувство братства — не знаю, ведь я актер, а не писатель, мне легче показать, чем сказать. Говорят, человек ко всему привыкает. Я не уверен в этом. Привыкнуть к ежедневным потерям я так и не смог. И время не смягчает все это в памяти… ... Мы все очень надеялись на тот бой. Верили, что сможем выполнить приказ командования: продвинуться в харьковском направлении на пять километров и закрепиться на занятых рубежах. Мороз стоял лютый. Перед атакой зашли в блиндаж погреться. Вдруг — взрыв! И дальше — ничего не помню… Очнулся в госпитале. Три ранения, контузия. Уже в госпитале узнал, что все, кто был рядом, убиты. Мы были засыпаны землей. Подоспевшие солдаты нас отрыли. В госпитале меня оперировали, вытащили осколок, а потом отправили санпоездом в другой госпиталь, находящийся в дагестанском городе Буйнакске. Помню заставленные кроватями длинные коридоры. И громкий, словно пытающийся сдержать неуемную радость голос Лидии Руслановой: "Валенки, валенки…" Пластинку ставят несколько раз. Мы знаем: это по просьбе бойца, который сейчас на операции. Ему надо было срочно ампутировать ногу, а в госпитале не осталось анестезирующих средств. Он согласился на операцию без наркоза, только попросил: поставьте "Валенки"… Когда меня спрашивают, что мне больше всего запомнилось на войне, я неизменно отвечаю: "Люди". Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова "за того парня" звучат уж никак не отвлеченно… После ранения на фронт я вернуться уже не смог. Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли — комиссия признала меня негодным к воинской службе. И я решил поступать в театральный институт. В этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтера (я действительно побывал на такой работе), будет артистом. И здесь война вновь страшно напомнила о себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме "Белорусский вокзал", в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические. Лично я не стал бы называть войну школой. Пусть лучше человек учится в других учебных заведениях. Но все же там мы научились ценить Жизнь — не только свою, а ту что с большой буквы. Все остальное уже не так важно…». Анатолий Папанов

​​Про русское государство-цивилизацию и русский мир рассуждают часто и на разных этажах власти, но всё время языком топорной пропаганды и предвыборных лозунгов. Что именно скрывается за этими расплывчатыми понятиями? Россия - это точно отдельное государство-цивилизация или мы часть/осколок/огрызок/отрыжка Европы? Со всеми вытекающими из этого последствиями и особенностями-политическими/экономическими/культурными/... Кроме защиты традиционных ценностей, какие еще козыри есть в нашей колоде? У нас имеется объяснение, кто мы такие сегодня? Чего хотим? И что пытаемся предложить человечеству? Удивительно, но страна, которая на весь мир кричит, что скоро построит свой, независимый от Запада, более устойчивый и справедливый РУССКИЙ мир, “русскость” (и шире- славистику) почти не изучает. Единственное на всю Россию научное госучреждение, которое занимается такими исследованиями- это Институт славяноведения РАН, качество работы которого (судя по научным публикациям последних лет и тематике конференций) вызывает вопросы..... Кроме него, раньше была еще Академия славянской культуры, но ее задушили: сначала в 2010 чиновники Правительства Москвы отобрали здание у ВУЗа, а потом в 2015 Минобр объединил его с Институтом дизайна. Академия славянской культуры занимала здание бывшего детсада, и московские чиновники, выгоняя оттуда студентов и преподавателей, ссылались на острую нехватку мест в детских садах. Правда, детский сад они почему-то так и не открыли - здание на целых 10 лет превратилось в обшарпанную заброшку (см. фото). Сейчас на его месте строят ЖК с подземной автостоянкой. “Центр принятий решений” по уничтожению Академии славянской культуры находился на таком этаже власти, что спасти ее не помогли ни протесты общественников, ни запросы депутатов. Высокопоставленные русофобы заставили московскую мэрию грубо отшить всех просителей, а Росимущество- сделать вид, что для Академии славянской культуры в столице нет ни одного подходящего здания. После этого славянская культура стала частью дизайна... И остается ею о сих пор, несмотря на красивые политические агитки и захватывающие рассказы про строительство русского мира

​​Адепты экономического либерализма любят нахваливать “невидимую руку рынка”. Она, мол, не только всемогущая, но и гибкая- легко подстраиваясь под любые потребительские хотелки, регулирует спрос/предложение. Это правда, но только не вся. “Невидимая рыночная рука” способна принуждать к смене вектора только малый и средний бизнес, заставляя его адаптироваться к постоянно меняющимся потребностям покупателей. А вот крупный бизнес эта же самая “невидимая рука” держать за горло не в состоянии- финансово-промышленное лобби эту руку сразу ломает. Сапожная мастерская может позволить себе закупить зеленые шнурки вместо синих, если в новом сезоне модные тренды вдруг поменялись. Гигантское предприятие обанкротится, если ему каждый сезон из-за капризов потребителей придется перестраивать цеха и закупать новое дорогостоящее оборудование. Поэтому крупный бизнес предпочитает не сам меняться, а менять потребителя: его желания, вкусы и ценностные установки. Сначала для этого использовалась реклама, но потом выяснилось, что покупатели научились ее игнорировать-человеческая психика выработала “рекламную слепоту”. Как же тогда заставить потребителя потреблять? И вообще делать всё, что посчитает нужным “элита”? Его надо взращивать и воспитывать. А для этого необходимо получить доступ к культуре. Культура- это котел, где легко выплавить “нужного” человека. Поэтому русскую культуру будут приватизировать. (Здесь об идейных вдохновителях и лоббистах готовящейся приватизации) Завтра на Международном культурном форуме, возможно, будут озвучены первые приватизационные тезисы. Трансляция начинается в 10-00. Список выступающих - интересный. Например, участвует фонд, который помог жителям Старого Оскола приобщиться к “высокому”, сделав скульптуру “человека-выблевка” за 100 миллионов. PS. Из нашего сарая увели козу, потом корову с телятами, после чего угнали в плен баб и детишек. Теперь враги еще подожгли нашу хату... Но красно-белых опять беспокоят более “животрепещущие” вопросы: кто же нагадил на памятник Колчака, и были ли русофобами Маркс с Лениным?