Атлас амбиций

II. Морально-ценностную легитимность можно имплицитно почувствовать в отношении внутри данного порядка к определенным историческим событиям и явлениям. В каждом порядке существуют свои представления о легитимизирующих его событиях, к которым невозможно относится как к “чистой истории”. В наши дни написать работу о немецком национал-социализме как сугубо-историческую (то есть морально-нейтральную) невозможно, это сразу вызовет волну упреков в “оправдании” или “романтизации” нацизма. Аналогично в XIX в. было сложно написать работу о Наполеоне Бонапарте или, тем более, о Великой Французской революции и якобинском терроре: к ним относились как к политическим, а не просто историческим событиям. В предшествовавшем Вестфальском порядке работы о Габсбургах – императоре Карле V (1519–1558) или их политике в Тридцатилетней войне – писались скорее в негативном ключе в духе “Истории Карла V” Уильяма Робертсона. И это не случайно: данные события легитимизировали существующий мировой порядок, и сомнения в них были подрывом порядка, подобно тому, как в наши дни это символизирует снос памятников Второй Мировой войны. Хорошим примером может служить полемика, развернувшая, вокруг скандально-известной книги В.Б. Резуна “Ледокол” (1992), согласно которой Сталин сам готовился напасть на Германию в июле 1941 г. Внимание общества к данной теме свидетельствует, что Вторая мировая война по-прежнему выступает в общественном сознании не историческим, а политическим событием: она легитимизирует наш мировой порядок (включая межгосударственные границы), и ее ревизия влечет за собой не научные, а политические последствия. III. Блокирующая легитимность аннулирует правовую систему прежнего мирового порядка. Принятие Устава ООН аннулировало правовые принципы Лиги Наций и предшествований им комплекс Версальских и Вашингтонских соглашений. Принятие Устава Лиги Наций в свою очередь перечеркнуло предшествующие международно-правовые соглашения, восходящие к Парижскому (1856) и Венскому (1814–1815) конгрессам и т.д. Здесь лучше всего видна правовая граница между мировыми порядками: внутри мирового порядка международно-правовые соглашения приниматься в дополнение к базовым, а на границах мировых порядков происходит смена основополагающих правовых принципов. Но блокирующая легитимность проявляется и в психологическом аспекте. Предшествующий порядок отделяется от современного “психологической стеной” – люди начинают ощущать себя “по ту сторону” от поколений, живших в предыдущем порядке. Тотальные войны как бы отделяет от нас предшествующий период, делая жизнь его поколений иной, не до конца понятной нам цивилизацией. Зачастую новые поколения теряют даже ощущение родственных связей с представителями предшествующего мирового порядка, воспринимая его людей как “чистую историю” сродни художественному фильму. 👆 Но у легитимности мирового порядка есть запас прочности, имеющий ограниченный период. Через примерно два поколения после окончания “тридцатилетней войны” связь с ней начинает теряться ввиду естественной смерти ее участников и не менее естественного желания новых поколений жить по-новому. Этому способствует продолжающийся политический процесс в виде изменения соотношения сил между державами-победителями и/или подъема новых держав, интересы которых не были учтены при создании существующего мирового порядка. Возникает естественный запрос на новую тотальную войну, которая должна определить новое соотношение сил между великими державами, блокировать предшествующую легитимность и создать новую. #Геополитика #Гегемон #История

Тотальная война как источник легитимности мирового порядка Тотальная война устанавливает новое соотношение сил и иерархию государств, утверждает выработанные ими нормы и придает новую легитимность принципам межгосударственного взаимодействия. Соответственно, мировой порядок разрушается по итогам новой тотальной войны, уничтожающей его основы и создающей новое соотношение сил и новые правила взаимодействия между великими державами. В политической науке зафиксированы три всплеска тотальных войн, создавшие устойчивые мировые порядки: 1) Тридцатилетняя война (1618–1648), сформировавшая Вестфальский порядок; 2) войны Французской революции и Наполеоновские войны (1789-1815), создавшие Венский порядок; 3) мировые войны ХХ в. (1914–1945), установившие наш Ялтинский порядок. Эти “тридцатилетние войны” были не единой войной, а эпохой тотальной борьбы великих держав и были периодами слома старого мирового порядка и построения нового. В их ходе происходили: – изменение (причем радикальное) соотношения сил между великими державами; - формирование нового состава великих держав; - изменение государственных границ и переформатирование политической карты; - аннулирование предшествующей международно-правовой базы; - создание победителями новой международно-правовой основы, начинающееся как правило в ходе тотальных конфликтов; - становление новых основ международной и внутриполитической легитимности. Тотальные войны не просто отменяют предшествующие правовые системы и формируют новые. Они меняют легитимность политических систем. На международном уровне итоги тотальных войн делают легитимными новое соотношение сил и новую правовую систему. На внутриполитическом уровне итоги очередной “Тридцатилетней войны” делают легитимными правовые системы держав-победительниц, а также превращают их в эталон для остального мира. Установившее соотношение сил в мире (прежде всего силовых потенциалов) и институты нового мирового порядка освящены победой в “Великой войне”, то есть в тридцатилетнем туре тотальных войн. I. Нормативная легитимность предполагает, что свод международного права рассматривается как единственно-легитимный и признается в таком качестве основными участниками мирового порядка. На обозримую перспективу ни одно из правительств влиятельных государств не заявляет о том, что данную правовую систему надо ликвидировать, создав на ее основе новые правила игры. Ни советское, ни американское руководство в годы холодной войны не призывали пересмотреть Устав ООН, узаконить вновь неравенство народов и рас, разрешить великим державам перекраивать границы малых и средних стран или вернуть всем странам суверенное право свободно объявлять состояние войны. Не призывали к этому и державы второго эшелона – Британия, Франция и КНР. Аналогично в Венском порядке никто до конца XIX в. не ставил вопрос о ликвидации всех европейских империй в том качестве, как они сложилась с 1815 г. В Вестфальском порядке также ни одна из европейских держав не ставила вопрос о возвращении религии как движущей силы политики. Эти итоги тотальных “тридцатилетних войн” казались незыблемыми для каждого мирового порядка, легитимизируя его право и институты. Закреплением этой легитимности выступал культурный образ минувшей тотальной войны. Многочисленные памятники архитектуры, живописи, литературы превращали войну в “памятное место” для самосознания ведущих держав. Наш, Ялтинский, порядок также легитимирует множество памятников Второй мировой войны: от могилы Неизвестного солдата в Москве и Мамаева кургана в Волгограде до монумента советского солдата в Трептов-парке Берлина и ансамбля Второй Мировой войны в Вашингтоне. Все эти памятники несут в себе две смысловые нагрузки: 1) война была великой и трудной победой добра над злом; 2) международное право было установлено победителями по итогам победы в величайшей войне. #Геополитика #Гегемон #История

Уважаемые подписчики, по совместной инициативе блогеров с авторским контентом, мы хотим поделиться с читателями папкой с интересным содержанием. Что такое папка? Папка - это единая ссылка-подписка на несколько каналов. Что в папке? В папке семь каналов (включая наш) от историков, философов, политологов, арт-энтузиастов и независимых журналистов: ✨БЛИК — не черно-белая история. С фактологией и во всех красках. 💬Дискурс — главное неподцензурное издание о культуре и обществе. Больше 8 лет публикуем репортажи, исследования, арт-проекты и литературу от независимых авторов. 👉Лаборатория Культур — пишем не занудно о философии, культуре, религиоведении и ездим в экспедиции в Африку 😎Politicanimalis — канал двух преподавателей и ученых-политологов. Пишут обо всем, что связано с академической политологией, социологией и международными отношениями. 🦄Почему это шедевр? — авторский канал про предметы искусства и деньги, которых они стоят. Помогаем понять, почему этот «объект» стал искусством и как это изменило мир. 🥛moloko plus — канал контркультурного альманаха moloko plus. Новости проекта, ивенты и книжный магазин. Каждый из каналов раскрывает часть тайн мира, поэтому каждый из них достоин вашего внимания. Как подписаться? — Кликаете по ссылке ; — Нажимаете «Добавить папку‎»‎; — Делитесь с друзьями. Поддержим авторов оригинального контента вместе!

Кстати, спустя неделю осознал, как сильно Я по вам скучал.

Недавно имел возможность сравнить рыночную и государственную (монопольную) систему донесения информации на примере лекций по психологии. Придя на лекцию в вуз, Я, как человек, который уже имеет представление об интересной подаче информации, был в ужасе. Лектор читал с листка конспект (!) лекции, предполагая, что слушатели будут переписывать зачитываемый материал. Материал при этом звучал буквально так: "Зигмунт Фрейд ➡️ психоанализ. Фрейдизм, Психосексуальные фазы развития человека". Я попытался разговорить лектора. Начал задавать вопросы: "А что было до этого?", "А в чем суть идеи?", "А в чем важность Фрейда в контексте психологии в целом?". На что получил ответ - "Это все будет дальше по тексту". Ничего из этого по тексту, разумеется, не было - как и моего интереса к предмету. Наверное, если бы и мне платили только за часы, проведенные на лекции, Я бы тоже так относился к изложению материала. Но даже если бы Я просто взял весь переписанный материал и просто перенес бы его в экзаменационный билет, мне бы поставили "неуд" за ответ. А Я напомню, на кону государственный диплом об образовании! Придя же на ту же лекцию, организованную на коммерческой основе, Я кайфанул. За 1.5 часа мне рассказали про жизнь Фрейда, про суть его новаторского подхода, привели практические примеры, предоставили общий контекст, в котором крутился психолог. И даже рассказали про разницу между подходом Фрейда и его конкурентом, который консультировал не богатых, а бедных граждан. Поэтому последний имел чуть ли не противоположные результаты исследований. Разница в сути лекций заключалась лишь в системе оплаты. Первому лектору платили установленную сумму за часы. Второй имел процент от числа пришедших слушателей. При этом, с первого спрос должен быть больше, потому что, по идее, от него зависит карьера психолога. А от лекций второго, которые ведутся из интереса, не зависит ничего. 👆 Монополия в образовании - зло. #Личное #Общество #Государство #Стрим

Россия - нация телезрителей В публичном дискурсе последних лет бурно обсуждаются проблемы внешней политики, геополитические интересы и великодержавные претензии России. Однако проблемы внутренней политики – экономического кризиса, социального расслоения и неравенства, а также контроля общества над властью, гражданской активности, реализации политических прав граждан, и ряд связанных с этим проблем – остаются вне публичных дискуссий. Публичное обсуждение реальных проблем внутренней политики в России, состояния экономики, образования, здравоохранения и других, с попыткой выяснить причины происходящего и найти способы их решения, отсутствует. Общественное мнение отвлекается от первостепенных вопросов, в это время власть почти кулуарно проводит решения по проблемам, касающимся всего общества. Вообще существует серьезная проблема отделения собственно политической культуры россиян от всей совокупности средств и способов влияния на нее со стороны власти. Власть не оставляет общественное сознание наедине с проблемами и не дает никаким иным специалистам, ученым, журналистам, серьезно воздействовать на общественное мнение. За последние 30 лет была целенаправленно сформирована монополия государства (узкой группы лиц) на средства массовой коммуникации. Не дороги, транспорт, экономика или право связывают воедино разные регионы России, и не культура, образование или наука объединяют сознание россиян. Роль социального института, транслирующего представления о должном, объединяющего страну, играет телевидение. Вследствие установления монополии, телевидение, использующее современные цифровые и социально-психологические технологии, было превращено в оружие медиапротивостояния («перманентной войны») России и Запада, формирующее милитаристское сознание граждан в интересах правящей группы, в руках которой сконцентирована власть и собственность. Телевидение занимается производством и тиражированием эмоций и настроений (патриотизма, ненависти, неприятия любого «другого», противопоставления «наших» и «чужих» ценностей, постимперского синдрома, тревожности и т.д.) – с помощью реконструкций, постановок и информационных фейков, посредством программирования динамики настроений, переформатирования и формирования установок, применяет множество различных приемов поддержания нужной властям повестки дня. 👆 Низкая степень причастности к власти, или фиксация отчуждения граждан от политики, порождается не только инерцией советской политической системы, но является следствием целенаправленных мер отстранения человека от власти, предпринимаемых с начала 2000-х годов. Политическая культура каждого гражданина, как правило, сводится к формуле «патриотизм, идентичность, лояльность». Но официальный политический дискурс поддерживает по преимуществу лояльность высшему государственному лицу и патриотизм. При этом в последние годы усилилась роль прямой пропаганды и применения грубых и агрессивных политических технологий по поддержанию лояльности большинства населения по отношению к президенту и его внешнеполитическому курсу. «Патриотизм, идентичность, лояльность» сливаются в единое целое, поскольку в нынешних условиях получается, что государственная (национальная) идентичность основана на идентичности гражданина с президентом. А патриотизм превращается в «любовь к президенту и ненависть ко всем его врагам»; в патриотизм с военной составляющей, связанной с готовностью быть мобилизованным президентом, в том числе у некоторых – на войну. Политическая онтология российского гражданина. 2018. #Россия #Государство #Общество

#Мемы #Кордонский

Нашёл правовой канал, который абсолютно отличается от всех этих «решал». Просто и понятно о праве от практикующего юриста Виктории Полтавской — @lawhomepol. ✒️ Все посты @VictoriaPoltavskaya пишет сама и делится полезной информацией «в моменте»: ▪️свежая судебная практика и резонансные кейсы НЕ как у всех; ▪️анализ экономической ситуации через призму права; ▪️сравнение российской и зарубежной практики по банкротству и бракоразводным процессам; ▪️полезные гайды, как сохранить активы и недвижимость в текущих реалиях. ✍🏻 Подписывайтесь, будем вместе следить за правовыми новостями.

Советский - почему о нем все говорят, но ничего о нем не знают? Российская политика сегодня не мыслится вне рамок советского. Иногда складывается впечатление, что развитие современной России оценивается, прежде всего, по шкале возвращения и отдаления советского прошлого. Такой общепринятый взгляд можно было бы считать оправданным, учитывая привычное объяснение, связанное с относительно коротким сроком существования новой российской политической системы Однако есть два обстоятельства, которые заставляют относиться к дискурсу советского прошлого весьма критически. Во-первых, его всеохватность и абсолютное доминирование при анализе современных российских реалий. Во-вторых, все более усиливающаяся неопределенность самого понятия советское. В связи с этим крайне важно понять, какие смыслы в него вкладываются и что составляет его содержание в современном российском дискурсе. Редкие попытки задаться вопросом, а в чем именно и как выражает себя «влияние прошлого», давали понять: советское многообразно и проявляет себя в совершенно разнородных феноменах, никак не сводимых к одному основанию. Но советское сумело превратиться в одну из самых мощных и устойчивых риторических фигур, закрепившихся и активно воспроизводимых в самых различных контекстах. Такая устойчивость сама по себе должна была вступить в противоречие с многослойностью и неоднозначностью его содержания. Однако конструкт советского в публичной риторике сумел чудесным образом избежать соприкосновения с этой сложностью и многообразием смыслов. Он оказался весьма цельным и прочным, в некоторой степени даже герметичным и невосприимчивым к внешним воздействиям. В этом смысле его можно было бы считать типичным примером риторической фигуры, выполняющей роль технической подмены идеологии в современных российских условиях. Но советскому одновременно удалось избежать и излишней технологизации. Этот риторический конструкт словно сохранил в себе дополнительный резервуар для постоянной подпитки. Но не в виде полноценных значений и смыслов, а в виде эмоциональных смысловых ассоциаций, приобретающих свою силу и звучание в зависимости от конкретного контекста. В пелене ассоциаций, окутывающих советское, оказались перемешаны ностальгия и переживание утраты, отторжение и тяга к возвращению прошлого, стремление к переосмыслению исторического опыта и его карикатурные репрезентации. Любая попытка раскрыть это понятие, проникнуть в его содержание лишила бы его ореола загадочности и притягательности. Советское просто оказалось бы разложено на сумму различных исторических опытов и их прочтений. В нынешнем же виде оно сохранило цельность и устойчивость, при этом скорее намекая и указывая на наличие множества значений, нежели вбирая их в себя. И тем самым одновременно избежало превращения в простой технологический инструмент риторики. Но конструкт советского прошлого не был продуктом эпохи двухтысячных с ее имитацией политики и игрой в идеологию. Свою сжатую и концентрированную форму выражения в публичной риторике советская эпоха приобрела еще в самом начале 90-х, сразу после распада СССР. Для новой российской власти отказ от прошлого выступал важнейшим источником легитимации. Противопоставление прошлому оказывалось единственной надежной опорой власти в поиске ценностных оснований нового социального порядка. В начале 1990-х отвергаемое прошлое было близким и осязаемым, а желаемое будущее совсем не очевидным и абсолютно абстрактным. На фоне перманентного кризиса разговоры о новой демократической России казались эфемерностью и были куда менее продуктивны, нежели четкая установка: «не вернуться назад». Уже в 1994 г. Б. Ельцин констатировал возникновение в стране идеологического вакуума после крушения старой системы. Использование метафоры вакуума словно подчеркивало неизбежность существования дистанции между эпохами, равно как и то, что новые ценности и принципы (вне зависимости от того, когда и как они сформируются), будут принадлежать уже исключительно новой эпохе, не имея никакой связи с прошлым. #Россия #Государство #Общество